Леди замка Джен
(в которой Корво последним узнаёт радостную новость)
Глава 11
Обыватель.
Дануолльские небеса изливали на улицы города водопады проливного дождя, и Джессамина рассеянно глянула на грохочущие по подоконнику капли, пока Клара помогала ей надеть тяжёлое чёрное пальто.
— Карета подана. Можно возвращаться в Башню.
— Сначала я встречусь с людьми.
— Как скажете, госпожа.
Джессамина Колдуин никогда не пропускала первую мессу. Она не была частой гостьей в Аббатстве Обывателя, но взяла за правило посещать службу в первый день каждого нового месяца.
Обычно она занимала свою отдельную, отгороженную от остального зала скамью на возвышении, вместе с прихожанами слушала проповедь Верховного смотрителя и после раздавала милостыню нищим, оставшимся после службы. Особо религиозным монархом она не слыла, и многие гадали, насколько неукоснительно она соблюдает Запреты (и соблюдает ли их вообще). Но одно все знали доподлинно – государыня всегда ласкова к народу. И ежемесячные посещения мессы – не что иное, как стремление быть к нему ближе, пусть даже простолюдинов сажали на нижние скамьи, подальше от аристократов. Толпы всё равно с удовольствием собирались у ворот, чтобы каждый мог поглазеть на неё, поприветствовать и получить монетку.
Она с благодарной готовностью окунулась в этот привычный распорядок. Слишком свежа была память о вчерашнем: безмолвствующий Парламент, впавшие в прострацию советники, которых ей удалось лишить дара речи – в первый и, наверное, последний раз.
Сегодняшняя проповедь была... честно говоря, её так поглотили попытки привести мысли в порядок и придумать план дальнейших действий, что она пропустила проповедь мимо ушей. Как правило, ей нравились притчи Аббатства, и она в целом любила посещать службы, но выкроить в напряжённом расписании больше времени на спасение души было фактически невозможно.
Видимо, она стольким жертвовала для королевства, что для Аббатства практически ничего не оставалось.
Тем не менее, Аббатство Обывателя олицетворяло её народ (во всяком случае, по словам самого Аббатства). И искренняя, горячая вера прихожан в Запреты пробуждала желание соответствовать – и пусть её собственная вера пламенностью не отличается. Люди гораздо важней её персональных сомнений.
Солдаты дворцовой стражи открыли двери кабинки, и Джессамина с Кларой направились к выходу.
Вернее, направились бы, не случись на пути Верховного смотрителя Уолзи, что шёл им навстречу по простирающемуся ввысь и вширь светлому коридору. Он был сед, хмур, носил шапочку-пилеолус и парадное бархатное одеяние, алеющее на фоне белого мрамора, и шагал с чрезвычайной целеустремлённостью. Его сопровождали монахи ордена в серых мундирах и белых металлических масках. Интересно, о чём пойдёт речь?
— Верховный смотритель, - приветствовала его Джессамина. – Сегодняшняя месса была чудесна.
— Благодарствуйте, госпожа, - тихонько кашлянув, ответил он. – Вы держите путь обратно во дворец... но я надеялся, что вы сумеете уделить мне минутку вашего внимания.
Вид у него был положительно встревоженным.
Джессамина удивилась, но молчаливо согласилось, жестом отослав камеристку и солдат и присоединившись к Верховному смотрителю. Серые мундиры остались.
— Только недолго. Люди ждут меня, я не хочу к ним опаздывать.
Шурша мантией, Уолзи шагнул к ней и до белизны в костяшках переплёл пальцы. Джессамина насторожилась.
С Верховным смотрителем они почти не пересекались. Она довольно смутно представляла, в чём состояло взаимодействие между Правителем и Религией при отце, но вряд ли оно сильно отличалось от того, что происходило ныне. Аббатство Обывателя отличалось... сдержанностью. Орден, с его правилами и традициями, держался подчёркнуто в стороне от светского правительства – и, в принципе, ничего плохого в этом не было. Она позволяла Аббатству жить своей жизнью: главное, чтобы те не пытались её свергнуть или, например, затеять религиозную войну под её знамёнами. На этот счёт можно было не волноваться, поскольку их воинственный пыл был усмирён задолго до того, как отец взошёл на трон, и охоты на ведьм и жестокие обряды очищения остались в прошлом.
Да и само Аббатство не горело желанием иметь дело с правительством. Управление осуществлялось изнутри ордена силами монахов, в их отчётах обычно перечислялись раскрытые религиозные преступления и наказания разной степени тяжести, которым подверглись нарушители Запретов. Всё было чётко организовано, деловито, отлажено. У неё никогда не возникало повода как-то вмешиваться, а у Верховного смотрителя – обращаться к ней. Так в чём же дело?
— Насколько мне известно, Ваше Величество, вчера вы обнародовали имя нового лорда-защитника. – Уолзи выдержал её удивлённый взгляд и шёпотом, почти не разжимая губ и поблёскивая глазками из-под головного убора, добавил. – Некоего… Корво Аттано.
После вчерашнего выступления в Парламенте Джессамина удалилась к себе и на все устные и письменные просьбы об аудиенциях отвечала упорным молчанием. А таковых просьб обрушилось несметное количество. Будь она верующей в исповедальне, то призналась бы, что произошедшее стало полной неожиданностью и для неё самой. В течение всего заседания она мысленно проговаривала речь и завершала её именем командора Далена. Она действительно честно собиралась назвать Далена, пока...
Пока не вспомнила кое-что. Нечто большее. Тщательно записанные в потрёпанный устав наблюдения. Настойчивый взгляд, осмысленней и красноречивей иных устных докладов. Сильные руки, укрывающие её от опасности на далёком Серконосе.
Когда имя Корво Аттано слетело с губ и прозвенело над залом, Джессамина поняла, что решение, кого бы она предпочла видеть своим защитником, пришло к ней давным-давно. Просто оно лишь теперь оформилось в слова.
Она провела остаток дня в уединении, чтобы её ненароком не переубедили, и поняла ещё кое-что. Ей действительно этого хотелось. Чтобы рядом был Корво и никто иной. Тот самый идеальный вариант: человек, верный только и исключительно ей, и так же, как она, ответственно относящийся к работе. Человек, который разглядит то, что она упустила. Который будет направлять, а не манипулировать. Который сохранит секреты, поможет, поддержит.
Она знала, что свой выбор придётся отвоёвывать, но никак не ожидала, что на стороне оппонентов выступит и Аббатство.
— Вы правы, Верховный смотритель. Именно его я объявила вчера королевским защитником, - как можно ровнее и спокойнее подтвердила она.
— Было бы грешно замалчивать опасности подобного выбора, - заламывая руки так, что рукава сползли чуть ли не до локтей, возвестил Уолзи. – Аббатство чрезвычайно обеспокоено.
— Обеспокоено? – оборвала Джессамина и наградила бы его леденящим взглядом, не отвернись Уолзи к окну. – Аббатство ставит под сомнение власть императрицы?
— Ну разумеется нет, Ваше Величество! Я выразился не... в мирском смысле. Я имел в виду тревогу духовного характера. Нам... Нам ведь ничего не известно об этом человеке.
— Не важно, что вам известно, а что нет. Важно, что таково моё решение.
— Не о вашей власти речь, госпожа! – продолжая изумлять Джессамину своей нервозностью, громким шёпотом воскликнул Верховный смотритель. Краем глаза она уловила движение со стороны серых мундиров. – Речь об этом человеке, об этом... серконце!
Ах вот оно что. Да, это одна из многих проблем. Вчера, удаляясь в свои покои, она мысленно настраивала себя на предстоящую тяжёлую битву за Корво. Низкий чин, никакого положения в обществе – и это полбеды, ведь вдобавок он ещё и неблаговоспитанный, немой чужеземный ассасин-висельник. Подозревая, что серконское происхождение ему поставят в вину в первую очередь, она совсем забыла учесть особое мнение Аббатства.
— Госпожа, не мне вам рассказывать о серконской... культуре, - Уолзи через силу выплюнул последнее слово, будто культура знойных островов такого именования не заслуживала. – Им чужда сама идея праведности. Единственный источник добродетели там – наши паломники! Это ведь логово ведьм, преступников и... – он весь сморщился, договаривая. - ...тёмных культов.
Джессамина оцепенела. Чудовищное, оскорбительное обвинение. Корво не гристолец, у него и репутации-то нет, которую можно разрушить, но... В конце концов, он был её человеком и её решением. А потому, сказанное относилось и на её счёт.
— Прошу прощения, вы действительно только что обвинили моего лорда-защитника в поклонении Иному?
Уолзи понял, что перегнул палку, но выражение праведного гнева с лица так и не убрал.
— Нет, госпожа! Я просто хотел указать на... вероятные последствия, - безотчётным движением поправляя жёсткий воротничок, поспешил исправиться Верховный смотритель и вновь понизил голос до шёпота. – Аббатство опасается дурного влияния на обитателей королевства и призывает вас задуматься о том же.
— Уверяю, Корво Аттано – достойный человек, - нетерпеливо перебила Джессамина. Она никак не ожидала, что эта тема могла стать предметом споров, и твёрдо решила пресечь любые попытки в этом направлении.
— Да, - негодующе фыркнул Уолзи. – Но исповедует ли он учение Аббатства?
Что ж, видимо, уклониться от конфликта не получится. Джессамина задумчиво поглядела на барабанящие по стеклу капли. Итак, какими возможностями она располагает? Ясно, что Уолзи предпочёл бы полное устранение раздражающего элемента, но она вовсе не собиралась отказываться от Корво под предлогом его якобы недостаточной духовности. Которая, между прочим, не имеет ничего общего с его компетенцией как королевского защитника. Её куда больше заботили потенциальные осложнения, связанные с немотой, нежели с вероисповеданием.
— Что ж, если именно это тревожит Аббатство, то Корво принесёт все необходимые клятвы и пройдёт посвящение до того, как примет присягу.
Уолзи, видимо, не предвидел, что разговор может принять такое направление, и некоторое время беззвучно шевелил губами, подыскивая возражения, но их так и не последовало. Это первая, но далеко не последняя попытка сорвать инаугурацию, но первый раунд остался за ней. Стоит Корво пройти посвящение, у Аббатства просто не останется убедительных причин для жалоб.
Будем решать проблемы по мере их поступления, решила Джессамина. Почувствовав, что губы сами складываются в триумфальную улыбочку, она поспешила замаскировать самодовольство скромной рассудительностью:
— Значит, решено. Я распоряжусь, чтобы Корво посетил исповедь, после чего он даст нужные обеты перед вами, Верховный смотритель, и вступит в ряды Обывателей.
Уолзи имел весьма подавленный вид и руки заламывал с прежним отчаянием, но ему ничего не оставалось, кроме как смиренно ответить:
— Воля ваша, госпожа.
Очень скоро подтянулись и прочие несогласные.
— Секретарь, решение принято и обнародовано, - бросила Джессамина через стол, свирепо взирая на главу личной канцелярии.
Кромвель, чьи волосы стояли дыбом, а галстук съехал куда-то вбок, вжал ладони в лицо и чуть не разрыдался.
— Ваше Величество! Заклинаю вас, госпожа! Последствия! Задумайтесь о последствиях!
Джессамина, не таясь, фыркнула и с самым высокомерным видом уткнулась в лежащие перед нею бумаги:
— Именно этим я и занималась – и именно поэтому был вынесен этот вердикт.
— Госпожа, министры вне себя, - взмолился, заикаясь, Кромвель. Вчера, когда всеобщее замешательство поулеглось, Тайный Совет добыл жалкое тоненькое досье на Корво Аттано. Скандал разразился до небес. – Они умоляют собрать заседание. Они готовы дать вам больше времени, как вы просили ранее.
— Нет.
— Прошу вас, госпожа! Они согласны на компромисс! Они даже на ко... командора Далена согласны!
— Мне кажется, вы все чрезмерно увлеклись критикой, - отрезала Джессамина, вскидывая голову. Секретарь сжался. Ей стало жаль его: бедняге явно досталось от объятого пламенем ярости Совета – и это пламя разожгла она. Вздохнув, она покачала головой и уже мягче добавила. – Нет, Кромвель. Я свой выбор сделала и не могу взять слов обратно. Корво Аттано спас мне жизнь на Серконосе. Более подходящего защитника я и представить не могу.
Кромвель поднял на неё несчастные запавшие глаза:
— Более подходящего защитника. А как насчёт более подходящего человека на столь благородную должность?
— А вы подумали, как отреагирует Серконос, если я отзову решение? Они ведь наверняка уже обо всём в курсе...
Кромвель мученически сморщился, зажмурился и попытался снова:
— Но он же... Он же немой!
Джессамина вздохнула. И дня не прошло, а её всё это уже изрядно утомило.
— Да, я знаю.
— И как вы себе это представляете?! Как ему отдавать приказы? Делать доклады? Публичные заявления? Приносить те же клятвы в Аббатстве, которые вы с такой лёгкостью устроили?!
Джессамина молча поглядела на него и увидела в ответном взгляде искреннюю тревогу и смятение.
— Вы очень многого требуете от приближённых, госпожа, - он даже привстал, подчёркивая сказанное. – Но этого человека... вы собираетесь поместить в условия, к которым он не готов.
Джессамина, приоткрыв губы, поглядела в сторону. А вот об этом она до сей поры не задумывалась. Корво мог и вовсе не хотеть такого карьерного взлёта. Такой вариант она точно не рассматривала. Вернее, так: она и не должна рассматривать такой вариант. Личные предпочтения не играют роли, когда властелин отдаёт приказы. Согласен Корво со своим назначением или нет – никто не спрашивает.
Но внезапно она поняла, что предостережение Кромвеля имеет под собой реальные основания. Она подставила Корво, чьё положение и без того затруднительно, под прямой удар со стороны аристократии.
Джессамине на мгновение стало нехорошо от внезапного осознания масштабов ответственности. Она думала о себе. О том, как её выбор ничего не изменит для народа или для свиты, зато станет основополагающим для неё.
Но, оказалось, есть ещё человек, которому придётся расплачиваться за её решения. Сам Корво.
И, всё-таки, она не считала, что совершила ошибку. Отмена решения, во-первых, нанесёт чувствительный удар по самолюбию Серконоса, нового многообещающего союзника. Во-вторых, выставит её безвольной марионеткой, идущей на поводу у собственного Совета, чего совершенно нельзя допускать.
Нет, она всё решила. Сомнения сомнениями, но в целом ей стало легче теперь, когда под титулом «Лорд-защитник» значилось имя Корво Аттано.
— В таком случае, подготовьте его.
— И вот поэтом... что? – лицо рухнувшего обратно в кресло Кромвеля вытянулось.
— Да, Кромвель, я препоручаю нашего нового лорда-защитника вам. Проследите, чтобы он был готов инаугурации и к должности в целом.
— Но почему я, госпожа? Я не могу...
— А я больше никому не доверю эту работу, Кромвель. Все прочие желают лишь его поражения, - очень спокойно заявила Джессамина. – С вами же, вне всяких сомнений, всё пройдёт на должном уровне и с соответствующим блеском.
Кромвель, которого уже начинало трясти, нашёл в себе силы покачать головой.
— Даже... даже если я смогу... как мне с ним разговаривать?
— А вы найдите переводчика, - тихонько рассмеялась Джессамина, в гораздо более светлом настроении возвращаясь к документам, но тут же вновь подняла на секретаря задумчивый взгляд. – Нет, давайте поступим так. Наймите на штатную должность репетитора, который обучает языку глухонемых, самого лучшего, который найдётся в Дануолле.
— Это для Совета?
— Это для меня.
Джордж ожесточённо впечатал в стол окурок сигары, оставив в деревянной поверхности кружок чёрного пепла и невольно пихнув обедающего рядом Джейкоба. Тот оторвался от супа, чтобы бросить на товарища странный взгляд.
— Что стряслось? – спросил он и поскрёб ложкой по дну жестяной миски, добавив пару новых ноток в какофонию столовой.
Сегодня было ежемесячное распределение постов, и вовсю кипела сумбурная, но оттого не менее яростная борьба за новые должности и тёплые местечки. Патрульные дворцовой стражи получали новые обходные маршруты. Лихорадочно дописывались отчёты и досдавались нормативы.
Джордж тем временем продолжал ввинчивать сигару в обеденный стол, пока та не рассыпалась под пальцами. Губы его злобно искривились:
— Ублюдочный серк – вот что со мной стряслось!
Джейкоб понимающе фыркнул в ложку и кивнул.
Благодаря означенному серку им достались самый паршивые посты во всём дворце – у Гидрозатвора. Эта скотина попросту не явилась в строй к распределению постов и подставила отряд, а втык сделали им.
— И этот вонючий дождь будет идти до конца этого вонючего месяца! – горячился Джордж, раздражённо смахивая пепел. Сидящие напротив перестали жевать и подняли головы. Джордж ткнул в них пальцем. – Я считаю, пусть эта немая мразь проваливает! Валандается тут попусту и ни хера не делает, а мы страдаем! За что?!
В порыве чувств он в очередной раз толкнул Джейкоба и тот с протестующим возгласом расплескал суп. Солдаты за соседними столами начинали с любопытством озираться в поисках источника увлекательного шума. Разговоры в столовой постепенно затихли, и вся столовая внимала распалившемуся Джорджу.
— Да плевать я хотел на его чины и награды! Его тут вообще быть не должно! Он позорит гристольскую гвардию! – Джейкоб сочувствующе кивал, и кое-кто из солдат негромко озвучивал схожие переживания. – Его к нам вообще из жалости взяли – хренова благотворительность для немого!
Аудитория, начавшая было выражать поддержку, внезапно стихла. Все головы разом повернулись в сторону входа. Джордж, переводя дыхание, глянул на Джейкоба – тот смотрел туда же, куда и все остальные. В столовой воцарилась гробовая тишина: вошёл, мягко ступая, Корво.
Серконец медленно стянул с головы полевую фуражку и бесшумно направился вдоль ряда столов. Осторожно оглядев обращённые к нему лица, он, поколебавшись и покрепче сжав фуражку, озадаченно нахмурился и устремился к отдалённым, пустующим столам.
Джорджа его тихое появление повергло в ярость. Он взвился в воздух, попутно сбросив на пол пару столовых приборов.
— Ну ты, серконский урод!
Корво остановился под прицелом всеобщего внимания.
— Ты хоть знаешь, что натворил, а? Опять свалил с поста и подставил нас! – заревел Джордж, выбираясь из-за скамьи и решительно топая в его сторону.
Корво насторожился, словно прикидывая, перейдёт ли тот в наступление. Солдаты оживились и начали подниматься из-за столов, предвкушая захватывающее зрелище.
— Где же ты шлялся, сукина подлюга? Слишком занят был, марал устав своей слезливой писаниной? Или стучал на нас командору? Ты ведь его вчера весь день высматривал, а? Думаешь, я не заметил?
Эти слова явно задели Корво, лицо его ожесточилось, но он не двинулся с места. Тёмные глаза очень внимательно следили за руками Джорджа, как бы в поисках оружия. Над помещением разнеслись первые ободряющие выкрики. Солдаты собирались теснее, образуя круг.
— Достал ты меня, выродок! Пора гристольским ребятам преподать тебе урок!
И Джордж, подбадриваемый товарищами, помчался вдоль столов, занося кулак.
Корво отступил на шаг и бросил фуражку на пол.
— Прошу извинить, что отвлекаю вас от службы, - промолвил Кромвель, стараясь подладиться под широкий быстрый шаг командора Далена. Странно было обращаться к нему сразу после вчерашнего. Тот, кем он так недальновидно пренебрёг в процессе поисков нового королевского защитника, вызывал у него теперь горячее сочувствие.
Дален, в свою очередь, выглядел скорее утомлённым, нежели расстроенным.
— Ничего страшного, господин секретарь, - уводя его к казармам, отмахнулся он. – В первый день месяца стражу всегда лихорадит – все эти распределения и отчёты... Люди стараются заполучить посты поудобней, отсюда и суматоха.
Кромвель с некоторой неприязнью оглядел шумный коридор, по которому сновали солдаты. Дален продолжал:
— Сразу предупреждаю, для него это станет новостью.
— Как? Вы ему ещё не сообщили?..
— Нет.
Кромвель нахмурился, но, опять же, ему не хотелось упрекать командора. Наверное, выбор императрицы стал для него ударом – когда должность была фактически у него в кармане, ему вдруг предпочли человека столь низкого звания и происхождения.
— Аттано не явился на инструктаж, на посту его тоже не было. Впрочем, к обеду он, как правило, возвращается.
— Вы сказали – не явился на инструктаж?
Дален ответил очень спокойным, почти скучающим взглядом.
— Так он обычно и поступает.
Кромвель тяжело вздохнул. Пока что всё, что он слышал об избраннике императрицы, звучало, мягко говоря, не многообещающе. Дожидаясь, пока часовые откроют перед ними тяжёлые двойные двери, ведущие в столовую, он обернулся к Далену:
— Что ж, командор, могу вас утешить. С этих пор он перестаёт быть вашей проблемой. Её Величество приказала немедленно...
Фраза потонула в оглушительном гвалте. Командор, не веря своим глазам, уставился на открывшееся возмутительное зрелище.
Солдаты вопили и улюлюкали, сгрудившись вокруг одного из центральных столов. Они галдели и вставали на скамейки. Плотная толпа в основном скрывала происходящее, но судя по крикам, внутри кольца разгорелось не что иное, как безобразная драка.
Негодующий рёв Далена услышали лишь несколько человек, да и те прыснули прочь, подальше от командирского гнева.
— Иной вас побери, вы что творите?! А ну отставить! Сми-и-рна!
Сопровождающие их стражи помогли им прорваться в гущу толпы, и в этот самый момент чьё-то тело с размаху обрушилось на стол. В стороны разлетелись щепки вперемежку с посудой и объедками. Крики возобновились, когда подскочивший к столу второй человек схватил упавшего за лацканы и сволок на пол.
— Корво?! – заорал Дален, но тут к дерущимся подскочил третий солдат (кажется, Джордж, машинально припомнил командор) и попытался применить удушающий захват, вынудив Корво отпустить свою жертву. Кто-то из солдат решил внести лепту и рванулся к ним с явным намерением покрепче врезать серконцу, но сошёл с дистанции, получив мощный пинок в живот. Джордж норовил сжать противнику горло, чему изрядно мешала просунутая ему под локоть рука Корво. Но Джордж не сдавался, удерживал его и громогласно призывал остальных на помощь.
— Прекратить! – гаркнул Дален. Подошедший Кромвель взирал на сцену с изумлённым ужасом.
— Так вот она, хвалёная гвардейская дисциплина... – съязвил он.
Красный от ярости Дален ринулся к дерущимся и уже сделал движение, чтобы остановить Джорджа, но Корво оказался быстрее. Умудрившись стряхнуть захват, он вскинул обе руки, сцапал Джорджа за голову и одним рывком перекинул его через плечо.
Болезненный вопль потряс столовую. Треснувшая ранее столешница не выдержала удара и развалилась окончательно. Джордж крепко приложился головой об скамью, и тут Корво выкрутил ему руку, как-то по-особому уцепившись за запястье, и прижал его шею коленом.
— ХВАТИТ!
Теперь в наступившей тишине лишь отрывисто вопил Джордж. Кромвель сделал шаг вперёд, и, судя по взглядам, которые солдаты задерживали на его облачении, все сообразили, что к ним нагрянуло важное лицо.
— Отпустите его, - приказал секретарь.
Корво немедленно повиновался и безропотно поднял руки, пока прочие оттаскивали его от стонущего дезориентированного Джорджа. Часть солдат бросилась к пострадавшему, помогая подняться на ноги.
— Командор! – заикаясь и откашливаясь, начал Джордж. Пережитый кувырок и колено Корво на шее сделали своё дело: лицо его опухло и приобрело свекольный оттенок. Баюкая повреждённую руку, он закивал в сторону Корво. – Этот гад напал...
— Молчать! – рявкнул командор. – Тебе слова не давали!
— Глупец! – поддержал негодующий Кромвель. – Вы хоть понимаете, что натворили?!
Не нашедший сочувствия Джордж уставился на них с исказившимся лицом и попытался ещё раз:
— Так он же...
— ...наш новый лорд-защитник, дубина!
На сей раз, тишина была оглушительной. Все головы повернулись, а взгляды остановились на серконце, чьи глаза тревожно метались по лицам солдат, Джорджа, командора, секретаря... И руки, удерживающие его, медленно и осторожно разжались.
Корво, всё ещё тяжело дыша после потасовки, выпрямился и шагнул вперёд. Обвёл вопросительным взглядом присутствующих, ища кого-нибудь, кто смог бы объяснить, что происходит. Остановил взор на Кромвеле. Едва заметно качнув руками, он приоткрыл рот и выдохнул беззвучный вопрос.
Глава личной канцелярии посмотрел в лицо человека, который стал для него сплошным источником хлопот и головной боли, и, взяв себя в руки, сухо и торжественно объявил:
— Корво Аттано. Указом Её Величества Джессамины Колдуин Первой, вам жалован титул лорда-защитника имперской короны.
Следующая глава
Предыдущая глава
Глава 11Обыватель.
Дануолльские небеса изливали на улицы города водопады проливного дождя, и Джессамина рассеянно глянула на грохочущие по подоконнику капли, пока Клара помогала ей надеть тяжёлое чёрное пальто.
— Карета подана. Можно возвращаться в Башню.
— Сначала я встречусь с людьми.
— Как скажете, госпожа.
Джессамина Колдуин никогда не пропускала первую мессу. Она не была частой гостьей в Аббатстве Обывателя, но взяла за правило посещать службу в первый день каждого нового месяца.
Обычно она занимала свою отдельную, отгороженную от остального зала скамью на возвышении, вместе с прихожанами слушала проповедь Верховного смотрителя и после раздавала милостыню нищим, оставшимся после службы. Особо религиозным монархом она не слыла, и многие гадали, насколько неукоснительно она соблюдает Запреты (и соблюдает ли их вообще). Но одно все знали доподлинно – государыня всегда ласкова к народу. И ежемесячные посещения мессы – не что иное, как стремление быть к нему ближе, пусть даже простолюдинов сажали на нижние скамьи, подальше от аристократов. Толпы всё равно с удовольствием собирались у ворот, чтобы каждый мог поглазеть на неё, поприветствовать и получить монетку.
Она с благодарной готовностью окунулась в этот привычный распорядок. Слишком свежа была память о вчерашнем: безмолвствующий Парламент, впавшие в прострацию советники, которых ей удалось лишить дара речи – в первый и, наверное, последний раз.
Сегодняшняя проповедь была... честно говоря, её так поглотили попытки привести мысли в порядок и придумать план дальнейших действий, что она пропустила проповедь мимо ушей. Как правило, ей нравились притчи Аббатства, и она в целом любила посещать службы, но выкроить в напряжённом расписании больше времени на спасение души было фактически невозможно.
Видимо, она стольким жертвовала для королевства, что для Аббатства практически ничего не оставалось.
Тем не менее, Аббатство Обывателя олицетворяло её народ (во всяком случае, по словам самого Аббатства). И искренняя, горячая вера прихожан в Запреты пробуждала желание соответствовать – и пусть её собственная вера пламенностью не отличается. Люди гораздо важней её персональных сомнений.
Солдаты дворцовой стражи открыли двери кабинки, и Джессамина с Кларой направились к выходу.
Вернее, направились бы, не случись на пути Верховного смотрителя Уолзи, что шёл им навстречу по простирающемуся ввысь и вширь светлому коридору. Он был сед, хмур, носил шапочку-пилеолус и парадное бархатное одеяние, алеющее на фоне белого мрамора, и шагал с чрезвычайной целеустремлённостью. Его сопровождали монахи ордена в серых мундирах и белых металлических масках. Интересно, о чём пойдёт речь?
— Верховный смотритель, - приветствовала его Джессамина. – Сегодняшняя месса была чудесна.
— Благодарствуйте, госпожа, - тихонько кашлянув, ответил он. – Вы держите путь обратно во дворец... но я надеялся, что вы сумеете уделить мне минутку вашего внимания.
Вид у него был положительно встревоженным.
Джессамина удивилась, но молчаливо согласилось, жестом отослав камеристку и солдат и присоединившись к Верховному смотрителю. Серые мундиры остались.
— Только недолго. Люди ждут меня, я не хочу к ним опаздывать.
Шурша мантией, Уолзи шагнул к ней и до белизны в костяшках переплёл пальцы. Джессамина насторожилась.
С Верховным смотрителем они почти не пересекались. Она довольно смутно представляла, в чём состояло взаимодействие между Правителем и Религией при отце, но вряд ли оно сильно отличалось от того, что происходило ныне. Аббатство Обывателя отличалось... сдержанностью. Орден, с его правилами и традициями, держался подчёркнуто в стороне от светского правительства – и, в принципе, ничего плохого в этом не было. Она позволяла Аббатству жить своей жизнью: главное, чтобы те не пытались её свергнуть или, например, затеять религиозную войну под её знамёнами. На этот счёт можно было не волноваться, поскольку их воинственный пыл был усмирён задолго до того, как отец взошёл на трон, и охоты на ведьм и жестокие обряды очищения остались в прошлом.
Да и само Аббатство не горело желанием иметь дело с правительством. Управление осуществлялось изнутри ордена силами монахов, в их отчётах обычно перечислялись раскрытые религиозные преступления и наказания разной степени тяжести, которым подверглись нарушители Запретов. Всё было чётко организовано, деловито, отлажено. У неё никогда не возникало повода как-то вмешиваться, а у Верховного смотрителя – обращаться к ней. Так в чём же дело?
— Насколько мне известно, Ваше Величество, вчера вы обнародовали имя нового лорда-защитника. – Уолзи выдержал её удивлённый взгляд и шёпотом, почти не разжимая губ и поблёскивая глазками из-под головного убора, добавил. – Некоего… Корво Аттано.
После вчерашнего выступления в Парламенте Джессамина удалилась к себе и на все устные и письменные просьбы об аудиенциях отвечала упорным молчанием. А таковых просьб обрушилось несметное количество. Будь она верующей в исповедальне, то призналась бы, что произошедшее стало полной неожиданностью и для неё самой. В течение всего заседания она мысленно проговаривала речь и завершала её именем командора Далена. Она действительно честно собиралась назвать Далена, пока...
Пока не вспомнила кое-что. Нечто большее. Тщательно записанные в потрёпанный устав наблюдения. Настойчивый взгляд, осмысленней и красноречивей иных устных докладов. Сильные руки, укрывающие её от опасности на далёком Серконосе.
Когда имя Корво Аттано слетело с губ и прозвенело над залом, Джессамина поняла, что решение, кого бы она предпочла видеть своим защитником, пришло к ней давным-давно. Просто оно лишь теперь оформилось в слова.
Она провела остаток дня в уединении, чтобы её ненароком не переубедили, и поняла ещё кое-что. Ей действительно этого хотелось. Чтобы рядом был Корво и никто иной. Тот самый идеальный вариант: человек, верный только и исключительно ей, и так же, как она, ответственно относящийся к работе. Человек, который разглядит то, что она упустила. Который будет направлять, а не манипулировать. Который сохранит секреты, поможет, поддержит.
Она знала, что свой выбор придётся отвоёвывать, но никак не ожидала, что на стороне оппонентов выступит и Аббатство.
— Вы правы, Верховный смотритель. Именно его я объявила вчера королевским защитником, - как можно ровнее и спокойнее подтвердила она.
— Было бы грешно замалчивать опасности подобного выбора, - заламывая руки так, что рукава сползли чуть ли не до локтей, возвестил Уолзи. – Аббатство чрезвычайно обеспокоено.
— Обеспокоено? – оборвала Джессамина и наградила бы его леденящим взглядом, не отвернись Уолзи к окну. – Аббатство ставит под сомнение власть императрицы?
— Ну разумеется нет, Ваше Величество! Я выразился не... в мирском смысле. Я имел в виду тревогу духовного характера. Нам... Нам ведь ничего не известно об этом человеке.
— Не важно, что вам известно, а что нет. Важно, что таково моё решение.
— Не о вашей власти речь, госпожа! – продолжая изумлять Джессамину своей нервозностью, громким шёпотом воскликнул Верховный смотритель. Краем глаза она уловила движение со стороны серых мундиров. – Речь об этом человеке, об этом... серконце!
Ах вот оно что. Да, это одна из многих проблем. Вчера, удаляясь в свои покои, она мысленно настраивала себя на предстоящую тяжёлую битву за Корво. Низкий чин, никакого положения в обществе – и это полбеды, ведь вдобавок он ещё и неблаговоспитанный, немой чужеземный ассасин-висельник. Подозревая, что серконское происхождение ему поставят в вину в первую очередь, она совсем забыла учесть особое мнение Аббатства.
— Госпожа, не мне вам рассказывать о серконской... культуре, - Уолзи через силу выплюнул последнее слово, будто культура знойных островов такого именования не заслуживала. – Им чужда сама идея праведности. Единственный источник добродетели там – наши паломники! Это ведь логово ведьм, преступников и... – он весь сморщился, договаривая. - ...тёмных культов.
Джессамина оцепенела. Чудовищное, оскорбительное обвинение. Корво не гристолец, у него и репутации-то нет, которую можно разрушить, но... В конце концов, он был её человеком и её решением. А потому, сказанное относилось и на её счёт.
— Прошу прощения, вы действительно только что обвинили моего лорда-защитника в поклонении Иному?
Уолзи понял, что перегнул палку, но выражение праведного гнева с лица так и не убрал.
— Нет, госпожа! Я просто хотел указать на... вероятные последствия, - безотчётным движением поправляя жёсткий воротничок, поспешил исправиться Верховный смотритель и вновь понизил голос до шёпота. – Аббатство опасается дурного влияния на обитателей королевства и призывает вас задуматься о том же.
— Уверяю, Корво Аттано – достойный человек, - нетерпеливо перебила Джессамина. Она никак не ожидала, что эта тема могла стать предметом споров, и твёрдо решила пресечь любые попытки в этом направлении.
— Да, - негодующе фыркнул Уолзи. – Но исповедует ли он учение Аббатства?
Что ж, видимо, уклониться от конфликта не получится. Джессамина задумчиво поглядела на барабанящие по стеклу капли. Итак, какими возможностями она располагает? Ясно, что Уолзи предпочёл бы полное устранение раздражающего элемента, но она вовсе не собиралась отказываться от Корво под предлогом его якобы недостаточной духовности. Которая, между прочим, не имеет ничего общего с его компетенцией как королевского защитника. Её куда больше заботили потенциальные осложнения, связанные с немотой, нежели с вероисповеданием.
— Что ж, если именно это тревожит Аббатство, то Корво принесёт все необходимые клятвы и пройдёт посвящение до того, как примет присягу.
Уолзи, видимо, не предвидел, что разговор может принять такое направление, и некоторое время беззвучно шевелил губами, подыскивая возражения, но их так и не последовало. Это первая, но далеко не последняя попытка сорвать инаугурацию, но первый раунд остался за ней. Стоит Корво пройти посвящение, у Аббатства просто не останется убедительных причин для жалоб.
Будем решать проблемы по мере их поступления, решила Джессамина. Почувствовав, что губы сами складываются в триумфальную улыбочку, она поспешила замаскировать самодовольство скромной рассудительностью:
— Значит, решено. Я распоряжусь, чтобы Корво посетил исповедь, после чего он даст нужные обеты перед вами, Верховный смотритель, и вступит в ряды Обывателей.
Уолзи имел весьма подавленный вид и руки заламывал с прежним отчаянием, но ему ничего не оставалось, кроме как смиренно ответить:
— Воля ваша, госпожа.
Очень скоро подтянулись и прочие несогласные.
— Секретарь, решение принято и обнародовано, - бросила Джессамина через стол, свирепо взирая на главу личной канцелярии.
Кромвель, чьи волосы стояли дыбом, а галстук съехал куда-то вбок, вжал ладони в лицо и чуть не разрыдался.
— Ваше Величество! Заклинаю вас, госпожа! Последствия! Задумайтесь о последствиях!
Джессамина, не таясь, фыркнула и с самым высокомерным видом уткнулась в лежащие перед нею бумаги:
— Именно этим я и занималась – и именно поэтому был вынесен этот вердикт.
— Госпожа, министры вне себя, - взмолился, заикаясь, Кромвель. Вчера, когда всеобщее замешательство поулеглось, Тайный Совет добыл жалкое тоненькое досье на Корво Аттано. Скандал разразился до небес. – Они умоляют собрать заседание. Они готовы дать вам больше времени, как вы просили ранее.
— Нет.
— Прошу вас, госпожа! Они согласны на компромисс! Они даже на ко... командора Далена согласны!
— Мне кажется, вы все чрезмерно увлеклись критикой, - отрезала Джессамина, вскидывая голову. Секретарь сжался. Ей стало жаль его: бедняге явно досталось от объятого пламенем ярости Совета – и это пламя разожгла она. Вздохнув, она покачала головой и уже мягче добавила. – Нет, Кромвель. Я свой выбор сделала и не могу взять слов обратно. Корво Аттано спас мне жизнь на Серконосе. Более подходящего защитника я и представить не могу.
Кромвель поднял на неё несчастные запавшие глаза:
— Более подходящего защитника. А как насчёт более подходящего человека на столь благородную должность?
— А вы подумали, как отреагирует Серконос, если я отзову решение? Они ведь наверняка уже обо всём в курсе...
Кромвель мученически сморщился, зажмурился и попытался снова:
— Но он же... Он же немой!
Джессамина вздохнула. И дня не прошло, а её всё это уже изрядно утомило.
— Да, я знаю.
— И как вы себе это представляете?! Как ему отдавать приказы? Делать доклады? Публичные заявления? Приносить те же клятвы в Аббатстве, которые вы с такой лёгкостью устроили?!
Джессамина молча поглядела на него и увидела в ответном взгляде искреннюю тревогу и смятение.
— Вы очень многого требуете от приближённых, госпожа, - он даже привстал, подчёркивая сказанное. – Но этого человека... вы собираетесь поместить в условия, к которым он не готов.
Джессамина, приоткрыв губы, поглядела в сторону. А вот об этом она до сей поры не задумывалась. Корво мог и вовсе не хотеть такого карьерного взлёта. Такой вариант она точно не рассматривала. Вернее, так: она и не должна рассматривать такой вариант. Личные предпочтения не играют роли, когда властелин отдаёт приказы. Согласен Корво со своим назначением или нет – никто не спрашивает.
Но внезапно она поняла, что предостережение Кромвеля имеет под собой реальные основания. Она подставила Корво, чьё положение и без того затруднительно, под прямой удар со стороны аристократии.
Джессамине на мгновение стало нехорошо от внезапного осознания масштабов ответственности. Она думала о себе. О том, как её выбор ничего не изменит для народа или для свиты, зато станет основополагающим для неё.
Но, оказалось, есть ещё человек, которому придётся расплачиваться за её решения. Сам Корво.
И, всё-таки, она не считала, что совершила ошибку. Отмена решения, во-первых, нанесёт чувствительный удар по самолюбию Серконоса, нового многообещающего союзника. Во-вторых, выставит её безвольной марионеткой, идущей на поводу у собственного Совета, чего совершенно нельзя допускать.
Нет, она всё решила. Сомнения сомнениями, но в целом ей стало легче теперь, когда под титулом «Лорд-защитник» значилось имя Корво Аттано.
— В таком случае, подготовьте его.
— И вот поэтом... что? – лицо рухнувшего обратно в кресло Кромвеля вытянулось.
— Да, Кромвель, я препоручаю нашего нового лорда-защитника вам. Проследите, чтобы он был готов инаугурации и к должности в целом.
— Но почему я, госпожа? Я не могу...
— А я больше никому не доверю эту работу, Кромвель. Все прочие желают лишь его поражения, - очень спокойно заявила Джессамина. – С вами же, вне всяких сомнений, всё пройдёт на должном уровне и с соответствующим блеском.
Кромвель, которого уже начинало трясти, нашёл в себе силы покачать головой.
— Даже... даже если я смогу... как мне с ним разговаривать?
— А вы найдите переводчика, - тихонько рассмеялась Джессамина, в гораздо более светлом настроении возвращаясь к документам, но тут же вновь подняла на секретаря задумчивый взгляд. – Нет, давайте поступим так. Наймите на штатную должность репетитора, который обучает языку глухонемых, самого лучшего, который найдётся в Дануолле.
— Это для Совета?
— Это для меня.
Джордж ожесточённо впечатал в стол окурок сигары, оставив в деревянной поверхности кружок чёрного пепла и невольно пихнув обедающего рядом Джейкоба. Тот оторвался от супа, чтобы бросить на товарища странный взгляд.
— Что стряслось? – спросил он и поскрёб ложкой по дну жестяной миски, добавив пару новых ноток в какофонию столовой.
Сегодня было ежемесячное распределение постов, и вовсю кипела сумбурная, но оттого не менее яростная борьба за новые должности и тёплые местечки. Патрульные дворцовой стражи получали новые обходные маршруты. Лихорадочно дописывались отчёты и досдавались нормативы.
Джордж тем временем продолжал ввинчивать сигару в обеденный стол, пока та не рассыпалась под пальцами. Губы его злобно искривились:
— Ублюдочный серк – вот что со мной стряслось!
Джейкоб понимающе фыркнул в ложку и кивнул.
Благодаря означенному серку им достались самый паршивые посты во всём дворце – у Гидрозатвора. Эта скотина попросту не явилась в строй к распределению постов и подставила отряд, а втык сделали им.
— И этот вонючий дождь будет идти до конца этого вонючего месяца! – горячился Джордж, раздражённо смахивая пепел. Сидящие напротив перестали жевать и подняли головы. Джордж ткнул в них пальцем. – Я считаю, пусть эта немая мразь проваливает! Валандается тут попусту и ни хера не делает, а мы страдаем! За что?!
В порыве чувств он в очередной раз толкнул Джейкоба и тот с протестующим возгласом расплескал суп. Солдаты за соседними столами начинали с любопытством озираться в поисках источника увлекательного шума. Разговоры в столовой постепенно затихли, и вся столовая внимала распалившемуся Джорджу.
— Да плевать я хотел на его чины и награды! Его тут вообще быть не должно! Он позорит гристольскую гвардию! – Джейкоб сочувствующе кивал, и кое-кто из солдат негромко озвучивал схожие переживания. – Его к нам вообще из жалости взяли – хренова благотворительность для немого!
Аудитория, начавшая было выражать поддержку, внезапно стихла. Все головы разом повернулись в сторону входа. Джордж, переводя дыхание, глянул на Джейкоба – тот смотрел туда же, куда и все остальные. В столовой воцарилась гробовая тишина: вошёл, мягко ступая, Корво.
Серконец медленно стянул с головы полевую фуражку и бесшумно направился вдоль ряда столов. Осторожно оглядев обращённые к нему лица, он, поколебавшись и покрепче сжав фуражку, озадаченно нахмурился и устремился к отдалённым, пустующим столам.
Джорджа его тихое появление повергло в ярость. Он взвился в воздух, попутно сбросив на пол пару столовых приборов.
— Ну ты, серконский урод!
Корво остановился под прицелом всеобщего внимания.
— Ты хоть знаешь, что натворил, а? Опять свалил с поста и подставил нас! – заревел Джордж, выбираясь из-за скамьи и решительно топая в его сторону.
Корво насторожился, словно прикидывая, перейдёт ли тот в наступление. Солдаты оживились и начали подниматься из-за столов, предвкушая захватывающее зрелище.
— Где же ты шлялся, сукина подлюга? Слишком занят был, марал устав своей слезливой писаниной? Или стучал на нас командору? Ты ведь его вчера весь день высматривал, а? Думаешь, я не заметил?
Эти слова явно задели Корво, лицо его ожесточилось, но он не двинулся с места. Тёмные глаза очень внимательно следили за руками Джорджа, как бы в поисках оружия. Над помещением разнеслись первые ободряющие выкрики. Солдаты собирались теснее, образуя круг.
— Достал ты меня, выродок! Пора гристольским ребятам преподать тебе урок!
И Джордж, подбадриваемый товарищами, помчался вдоль столов, занося кулак.
Корво отступил на шаг и бросил фуражку на пол.
— Прошу извинить, что отвлекаю вас от службы, - промолвил Кромвель, стараясь подладиться под широкий быстрый шаг командора Далена. Странно было обращаться к нему сразу после вчерашнего. Тот, кем он так недальновидно пренебрёг в процессе поисков нового королевского защитника, вызывал у него теперь горячее сочувствие.
Дален, в свою очередь, выглядел скорее утомлённым, нежели расстроенным.
— Ничего страшного, господин секретарь, - уводя его к казармам, отмахнулся он. – В первый день месяца стражу всегда лихорадит – все эти распределения и отчёты... Люди стараются заполучить посты поудобней, отсюда и суматоха.
Кромвель с некоторой неприязнью оглядел шумный коридор, по которому сновали солдаты. Дален продолжал:
— Сразу предупреждаю, для него это станет новостью.
— Как? Вы ему ещё не сообщили?..
— Нет.
Кромвель нахмурился, но, опять же, ему не хотелось упрекать командора. Наверное, выбор императрицы стал для него ударом – когда должность была фактически у него в кармане, ему вдруг предпочли человека столь низкого звания и происхождения.
— Аттано не явился на инструктаж, на посту его тоже не было. Впрочем, к обеду он, как правило, возвращается.
— Вы сказали – не явился на инструктаж?
Дален ответил очень спокойным, почти скучающим взглядом.
— Так он обычно и поступает.
Кромвель тяжело вздохнул. Пока что всё, что он слышал об избраннике императрицы, звучало, мягко говоря, не многообещающе. Дожидаясь, пока часовые откроют перед ними тяжёлые двойные двери, ведущие в столовую, он обернулся к Далену:
— Что ж, командор, могу вас утешить. С этих пор он перестаёт быть вашей проблемой. Её Величество приказала немедленно...
Фраза потонула в оглушительном гвалте. Командор, не веря своим глазам, уставился на открывшееся возмутительное зрелище.
Солдаты вопили и улюлюкали, сгрудившись вокруг одного из центральных столов. Они галдели и вставали на скамейки. Плотная толпа в основном скрывала происходящее, но судя по крикам, внутри кольца разгорелось не что иное, как безобразная драка.
Негодующий рёв Далена услышали лишь несколько человек, да и те прыснули прочь, подальше от командирского гнева.
— Иной вас побери, вы что творите?! А ну отставить! Сми-и-рна!
Сопровождающие их стражи помогли им прорваться в гущу толпы, и в этот самый момент чьё-то тело с размаху обрушилось на стол. В стороны разлетелись щепки вперемежку с посудой и объедками. Крики возобновились, когда подскочивший к столу второй человек схватил упавшего за лацканы и сволок на пол.
— Корво?! – заорал Дален, но тут к дерущимся подскочил третий солдат (кажется, Джордж, машинально припомнил командор) и попытался применить удушающий захват, вынудив Корво отпустить свою жертву. Кто-то из солдат решил внести лепту и рванулся к ним с явным намерением покрепче врезать серконцу, но сошёл с дистанции, получив мощный пинок в живот. Джордж норовил сжать противнику горло, чему изрядно мешала просунутая ему под локоть рука Корво. Но Джордж не сдавался, удерживал его и громогласно призывал остальных на помощь.
— Прекратить! – гаркнул Дален. Подошедший Кромвель взирал на сцену с изумлённым ужасом.
— Так вот она, хвалёная гвардейская дисциплина... – съязвил он.
Красный от ярости Дален ринулся к дерущимся и уже сделал движение, чтобы остановить Джорджа, но Корво оказался быстрее. Умудрившись стряхнуть захват, он вскинул обе руки, сцапал Джорджа за голову и одним рывком перекинул его через плечо.
Болезненный вопль потряс столовую. Треснувшая ранее столешница не выдержала удара и развалилась окончательно. Джордж крепко приложился головой об скамью, и тут Корво выкрутил ему руку, как-то по-особому уцепившись за запястье, и прижал его шею коленом.
— ХВАТИТ!
Теперь в наступившей тишине лишь отрывисто вопил Джордж. Кромвель сделал шаг вперёд, и, судя по взглядам, которые солдаты задерживали на его облачении, все сообразили, что к ним нагрянуло важное лицо.
— Отпустите его, - приказал секретарь.
Корво немедленно повиновался и безропотно поднял руки, пока прочие оттаскивали его от стонущего дезориентированного Джорджа. Часть солдат бросилась к пострадавшему, помогая подняться на ноги.
— Командор! – заикаясь и откашливаясь, начал Джордж. Пережитый кувырок и колено Корво на шее сделали своё дело: лицо его опухло и приобрело свекольный оттенок. Баюкая повреждённую руку, он закивал в сторону Корво. – Этот гад напал...
— Молчать! – рявкнул командор. – Тебе слова не давали!
— Глупец! – поддержал негодующий Кромвель. – Вы хоть понимаете, что натворили?!
Не нашедший сочувствия Джордж уставился на них с исказившимся лицом и попытался ещё раз:
— Так он же...
— ...наш новый лорд-защитник, дубина!
На сей раз, тишина была оглушительной. Все головы повернулись, а взгляды остановились на серконце, чьи глаза тревожно метались по лицам солдат, Джорджа, командора, секретаря... И руки, удерживающие его, медленно и осторожно разжались.
Корво, всё ещё тяжело дыша после потасовки, выпрямился и шагнул вперёд. Обвёл вопросительным взглядом присутствующих, ища кого-нибудь, кто смог бы объяснить, что происходит. Остановил взор на Кромвеле. Едва заметно качнув руками, он приоткрыл рот и выдохнул беззвучный вопрос.
Глава личной канцелярии посмотрел в лицо человека, который стал для него сплошным источником хлопот и головной боли, и, взяв себя в руки, сухо и торжественно объявил:
— Корво Аттано. Указом Её Величества Джессамины Колдуин Первой, вам жалован титул лорда-защитника имперской короны.
Следующая глава
Предыдущая глава
@темы: Dishonored, Diplomatic Gestures
-
-
12.02.2014 в 21:56-
-
12.02.2014 в 22:15-
-
12.02.2014 в 23:21а что, кто-то в этом сомневается? )))
-
-
16.02.2014 в 16:44Очень нравится реакция Корво на картинке, вот уж действительно "занавес". Полный. Интересно в фанфике показано Аббатство. Автор вообще делает много параллелей с нашим миром, тут явно сделан реверанс в сторону католичества. Смело, очень велик шанс того, что можно растерять в атмосфере того самого мира.
Тут в который раз показывается, что Джессамина сделала правильный выбор - Корво силен, ловок и умен (хотя и тупит иногда в которых вопросах).