Леди замка Джен
(в которой столько бюрократии, что даже Корво пишет отчёт)
Глава 6
Возвышение.
Королевский защитник Николай Эссен не дожил до утра. Джессамины не было рядом, когда он умер.
Её проводили проститься ним, верным слугой, близким другом, последней ниточкой, связывающей её с далёкими счастливыми (и печальными) деньками, когда отец был ещё жив. Эссен был неотъемлемой частью детских воспоминаний: вот он, стоящий подле императора, слушает, как маленькая принцесса наизусть перечисляет солдатам гристольские города. Рассказывает ей, как называются части меча. Объясняет структуру военной иерархии...
Он был одним из немногих, с кем она всегда могла говорить открыто – редкая роскошь с тех пор, как она взошла на престол.
Её спросили, не провести ли церемонию погребения в море. Она отказалась. Эссена со всеми почестями похоронят дома, на гристольском королевском кладбище, как он того заслуживает.
После она заперлась в каюте. Она шла туда, казалось, целую вечность, и перед глазами стояло неподвижное лицо Эссена. Разве при жизни он был таким старым и бледным?! Кем бы ни был тот, кто открыл перед ней дверь, она отпустила его восвояси, потребовав оставить её одну, и приказ был почтительно исполнен.
Она решила отстраниться от своих обязанностей на корабле на время морского путешествия. Только это: большего она себе не позволила, даже слёз. Она даже не знала, удалось бы ей заплакать. Джессамина стояла у иллюминатора, расправив напряжённые плечи, выпрямив спину, высоко подняв подбородок – натянутая, как струна – и смотрела на море. Она вспоминала и горевала молча, и единственным внешним признаком душевной боли была скорбная морщинка, прорезавшая переносицу. Она представляла, прислушиваясь к неумолкающему скрипу, стенаниям дерева и железа, и грохоту волн, что вместо неё плачет несущий её в Дануолл корабль.
До конца плавания её никто не беспокоил.
Позади остались бурные воды Серконоса, море сгладилось по мере их приближения к Гристолю, но небо осталось свинцово-серым, и в родном порту их встретил дождь.
Она сошла с корабля после того, как унесли тело.
В доках её приветствовала дворцовая стража во главе командором Даленом. Правая рука Эссена, отныне он становился его временным заместителем. Он был мрачен и сдержан, выражая свои соболезнования. Джессамина, не дослушав до конца, выразила уверенность в его способности выполнять свой долг в это трагичное время.
После этого её быстро сопроводили прямиком в Башню, и она не думала ни о снующих по докам солдатах, ни о тихих переговорах за её спиной, ни о гвардейцах, препирающихся с кем-то из её прежнего сопровождения.
Члены Парламента и советники были немедленно извещены о её прибытии. Они прервали заседание, чтобы приветствовать императрицу, и она поделилась с ними горестными вестями. Слова, придуманные в уединении каюты, по пути домой, слетали с губ автоматически. По окончанию её речи сановники безмолвствовали: потеря лорда-защитника казалась невосполнимой даже на фоне преимуществ от нового договора с серконскими союзниками.
Все парламентские сессии на будущую неделю были отменены.
Дануоллские громкоговорители призвали жителей к минуте молчания, дабы почтить память павшего защитника, и объявили дату похорон.
Джессамина плыла в море соболезнований, как одинокая ладья. Завидев её в коридорах, слуги приседали в реверансах, шептали слова сочувствия и провожали её жалостливыми взглядами. Она, уже порядком от них уставшая, по большему счёту оставляла подобные знаки без внимания.
Печальные и красивые похороны прошли под хмурым беспросветным небом; Джессамине всё казалось, что это пыль Серконоса преследует и настигает её даже на родной земле.
Солдаты в парадных мундирах сложили на лакированный гроб флаг, и командор Дален поместил поверх меч Эссена, обёрнутый лентой – синей и золотой, как знамя Колдуинов. Верховный смотритель Уолзи зачитал из священных текстов отрывок о благочестии живущих и вечной памяти павшим героям. Джессамина почти не слушала, шепча собственные слова благодарности могильному камню. Не в первый раз лорд-защитник отдаёт жизнь за своего подопечного, увещевала она себя. Эссен храбро сражался и погиб в бою. Он ушёл с честью.
Траур длился полторы недели. Новости о гибели королевского защитника были встречены с сожалением и скорбью. Солдаты и горожане любили его, отважного бойца, отстоявшего город во время войны. К тому же, он спас их возлюбленную императрицу от серконских злодеев.
Но очень скоро общее горе сменилось затаённым предвкушением. Советники начали собираться группками и шушукаться. Весьма оживились высокопоставленные офицеры. Все ждали новостей, и всех интересовало одно.
Кого назначат новым лордом-защитником?
— Так скоро? Это дурной тон.
— Ваше Величество. Почти две недели прошло.
— Этого, по-вашему, достаточно?
— Я понимаю, что нет, - советник созерцал спину Джессамины, пока она созерцала дворцовый сад из огромного окна. Тайный советник Кромвель, секретарь Парламента, служил ей глашатаем и делопроизводителем, а кроме этого, был рупором Совета. – Но это очень важная должность. Не только с точки зрения вашей личной безопасности, но и с точки зрения управления армией, - её молчание приободрило секретаря, и он продолжил. – Пора рассмотреть кандидатуры. Подготовка нового офицера к вступлению в должность всё равно займёт несколько месяцев, и, разумеется, об этом будет объявлено много позже. Но нужно хотя бы... инициировать процесс.
Джессамина с задумчивым вздохом провела пальцем по занавеси и посмотрела на странно искажённое оконным стеклом отражение переминающегося с ноги на ногу Кромвеля. Надо отдать им должное, они старались не беспокоить её до последнего. Две недели для Совета – это, наверное, целая вечность.
В любом случае, Кромвель прав. Не важно, насколько близок ей был Эссен. С его смертью освободился очень важный для королевства пост, и оставить его пустовать означало подвергать опасности свою жизнь и тревожить подданных. Лорд-защитник должен быть частью правительства, пусть даже номинально.
У правителей нет времени на траур. Она очень быстро узнала об этой особенности – когда умер отец.
А ещё Джессамина за версту чуяла политические интриги, и выбор нового лорда-защитника – исключительно благодатная для них почва.
В Тайном Совете было восемь человек, включая секретаря Кромвеля. Судьи, магнаты, учёные Академии, влиятельные политики. У каждого были свои интересы. Каждый искал выгоду лично для себя. Всё вращалось вокруг денег и возможностей. Она прислушивалась к их мнениям, она учитывала интересы фракций, которые они представляли, но она отнюдь не тешила себя иллюзиями, будто они станут думать друг о друге или о благе всего народа.
Что ж, видимо, придётся и через это пройти. В конце концов, она императрица.
— Мой лорд-защитник оставлял какие-либо рекомендации по поводу своего преемника?
Кромвель тайком вздохнул от облегчения. Он внутренне приготовился к отпору, но, к счастью, их дорогая императрица всегда отличалась здравомыслием. Он очень ценил в ней эту черту, особенно в подобные времена.
— Да, госпожа, - ответствовал он, опуская на стол тоненькую стопку бумаг. – Не все они, к сожалению, подходят для столь высокого чина. В конечном итоге это ваше решение, но Совет позволил себе предложить собственные кандидатуры. Вы найдёте их здесь же.
Джессамина кивнула, оторвавшись от дождливого пейзажа под хмурым небом, и посмотрела на стопку документов. Ничего неожиданного. Несомненно, Совет уже от корки до корки изучил все резюме, и никого из них не устроили кандидаты Эссена.
— Благодарю, Кромвель. Я займусь этим, - сказала она с притворным равнодушием и вернулась к окну.
Лишь дождавшись, когда дверь за секретарём захлопнется, Джессамина негромко выругалась.
Она стремительно пересекла комнату и, устроившись за столом, разложила перед собой бумаги: многочисленные досье с небольшими портретами. По большей части гвардейцы и младший командный состав Городской Стражи. Мелькнуло и имя Далена, помощника Эссена. В принципе, ясно, что обеспокоило Совет. Да, перечисленные тут люди – прекрасные бойцы, видные офицеры, отмеченные наградами и благодарностями.
Но практически все они – выходцы из среднего класса. Прекрасно обученные и воспитанные, но – неблагородных кровей. Ни богатства, ни родословных. А это, к сожалению, необходимое условие. Нельзя назначить на эту должность обычного стража: свет смотрит на подобные вещи с крайним неодобрением. Дело не только в классовых предрассудках: этот выбор принизит в их глазах её собственный социальный статус. Все знатные семьи вне всякого сомнения осудят такое решение.
Джессамина поджала губы. Это проблема.
Опыт, разумеется, тоже очень важен, но она дала себе молчаливую клятву, что эта должность не достанется никому из поколения Эссена: ей нужен более молодой лорд-защитник, способный быстро приспособиться к новым условиям в её стремительно меняющемся царстве. Предыдущий предпочитал всё делать по старинке.
Отложив верхние бумаги, Джессамина принялась за рекомендации Совета. Каждое досье скреплялось внушительной сургучной печатью. Ну ещё бы. Кандидаты военно-морского флота. Флот ценился выше гвардии – не то, чтобы совсем безосновательно, но, всё-таки, немного несправедливо. У флота всегда было больше престижа, больше поддержки: как финансовой, так и социальной. Наверное, имело смысл выбрать адмирала и его флотилию, нежели командора и его гвардейцев...
Сложность заключалась в том, что какую бы сторону она не предпочла, выбор молодых, опытных и вместе с тем высокопоставленных кандидатов, оказывался весьма ограничен. Не говоря уж о том, что из всех здесь перечисленных она встречалась только с одним человеком, Даленом (и то мимоходом). А без личного знакомства возможно ли доверие?
Между прочим, если вдуматься, не это ли самое важное?
Да, они все патриоты, воспитанные в любви к родине. Но... может ли императрица довериться им лично?
Стук в дверь оборвал её раздумья.
– Войдите.
В кабинет заглянул часовой, охраняющий кабинет снаружи.
— Рапорты, Ваше Величество.
Озадаченная Джессамина поманила его внутрь, заметив, что он прижимает к груди ворох пергаментных свитков:
— Какие рапорты?
— По поводу инцидента на Серконосе. От департамента Эссена.
Ах, это...
Она помедлила, но всё-таки кивнула. Ей абсолютно не хотелось вспоминать о событиях в Карнаке и читать какие бы то ни было рапорты, но... пусть полежат здесь. Она указала на свободное местечко на столе, и солдат подошёл и попытался уложить весь пергаментный ворох разом. Непослушные лёгкие свитки так и норовили выскользнуть из его рук. В итоге часть их рассыпалась и откатилась к её бумагам. Один упал на пол.
Разволновавшись, часовой принялся собирать их – без особого успеха. Джессамина раздражённо схватила один из бежавших свитков и отрывисто приказала, давая бедняге шанс спастись от дальнейших мук:
— Полно, оставьте их.
Тот бросил исполненный огорчения взгляд на неё, на устроенный им беспорядок, и, наконец, на упавший свиток.
— Вы свободны, - заверила Джессамина. Пронаблюдав, как он салютует, кланяется, извиняясь за неуклюжесть, и спешит к выходу, она задумчиво постучала по подбородку пойманным свитком и вернулась к дилемме флота и гвардии, к чинам и родословным. Незнакомые лица с портретов глядели на неё сурово и чопорно. Она положила свиток на стол, рассеянно перекатывая его между пальцев, и продолжала читать.
Итак, если выбрать человека гвардии, придётся как-то сосуществовать с прогневанным дворянами. Отнюдь не радужная перспектива. Но ещё меньше ей хотелось удовлетворять прихоти Совета. Нет, пусть Кромвель и господа министры погодят. Она не станет принимать решение только на основе этих бумажек.
Как просто было выбрать лорда-защитника, когда умер отец... Эссен всегда был рядом. Он фактически и был королевским защитником без всяких собеседований и подготовок. И никто не ставил под сомнение его чин, происхождение и заслуги. Впрочем, напомнила она себе, на тот момент он занимал высокий пост в адмиралтействе...
А теперь ещё и это. Она без интереса поглядела на рассыпанные по столу рапорты, раздумывая, не покончить ли на сегодня с изучением резюме. Свиток откатился слишком далеко от её пальцев, и она смогла разобрать имя над печатью.
«Корво Аттано».
В голове Джессамины немедленно воцарилась светлая пустота.
В пустоту хлынули воспоминания: немой серконец, его жёсткое усталое лицо и удивительно тёплый взгляд, с каким он ожидал её распоряжений. Где же они в последний раз виделись? На корабле? В доках? Она тогда была как в тумане: дворцовая стража сопровождала её в Башню, но Корво, до тех пор тенью следовавшего за ней, среди них уже не было. Видимо, он остался с остальными солдатами. К кому там его приписали на Серконосе?..
Она долго смотрела на его имя прежде, чем перевести глаза на остальные свитки, раскатившиеся по столу, и тут снизошло понимание. Ну конечно, он должен был остаться с командиром. А эти рапорты – от солдат, участвовавших в переделке в Карнаке.
И, значит, Корво тоже написал отчёт.
Джессамина схватила пергамент, в волнении смяв бумагу. Сломав печать Городской Стражи, она заставила себя развернуть свиток медленнее, чем хотелось бы её нетерпеливым пальцам. Осторожно разгладив бумагу, она прижала загибающиеся уголки к столешнице и с жадностью уставилась на рукописный текст.
Корво явно не привык обращаться с пером и чернилами: почерк был не то, чтобы неразборчив, скорее выдавал затруднения, с которыми автор выводил буквы. Кривые чернильные строчки были писаны очень быстрой, стремительной рукой – словно в спешке... или в раздражении.
Рапорт показался ей, привыкшей к пространной писанине, до обидного коротким.
А ещё он изобиловал вычеркнутыми словами и исправлениям: кто-то поработал редактором.
Наверняка, его капитан. Над некоторыми зачёркнутыми каракулями Корво нависали правки, выведенные изящным курсивом. Зрелище вышло по-своему забавным. Документ походил на домашнюю работу нерадивого ученика, исправленную терпеливым учителем.
Она сгорала от любопытства, принимаясь за текст, но всё-таки заставила себя читать медленно и вдумчиво. Возможно, причина её энтузиазма крылась в том, что автор был... скажем так, лишён дара речи. Непосредственный участник событий фактически за руку провёл её через испытания, вынужденно сохраняя молчание. Естественно, Джессамину чрезвычайно интересовало именно его мнение. Она, конечно, тоже была там и всё видела – но всё-таки мало что соображала от страха, поэтому многие частности от неё ускользнули. Всё произошедшее и по сей день казалось странным сном, не говоря уж о том, что, оказавшись дома, она постаралась выбросить подробности ужасного происшествия из головы.
Подавляя нетерпение, она прочитала:
Корво Аттано
Десница
Тут обнаружилась первая правка. Слово «десница» зачеркнули и заменили на «Городская Стража».
Джессамина слегка нахмурилась. Это, безусловно, ошибка. Но Корво употребил термин из договора... ему хоть кто-нибудь объяснил, что его перевели на другой пост? Или он просто не пожелал согласиться?
«Я убил трёх висельников у посольства ночью накануне встречи. Я знал, что неудача заставит их повторить атаку. Я покинул пост, когда выяснил, что вместо частной встречи организован большой приём. Это означало, что нападение будет днём, когда она окажется незащищённой в толпе. Они проникли во дворец через крышу, где не было охраны. Всего их было 16. Я искал императрицу и убил троих по пути в музыкальный зал. Татуировки на их лицах означают, что они из Кульеро, не из Карнаки. Они in esili. Пираты. Я забрал императрицу у лорда Россини. Через потайной ход мы вышли в конюшни. У ворот в город я убил четвёртого. Мы прошли по городским улицам, за нами гнались ещё трое. Чтобы избавиться от погони, я повёл их через толпу по рынку, но когда стало слишком трудно, пришлось использовать тайник. Postribolo. Они дают беженкам refugio».
Ещё правки. Она вполне поняла серконские слова, которыми воспользовался Корво, не зная, как сказать их по-гристольски, но капитан перевёл их как «в изгнании», «публичный дом» и «убежище».
«Там я убил пятого. Думаю, они видели с улицы, как мы зашли внутрь, поэтому я решил снять гристольскую форму. Я нашёл накидку, чтобы императрица спрятала лицо. У неё не серконская внешность.
Серконские тайники обычно ведут в канализации, по которым безопаснее передвигаться. Люди из Кульеро вряд ли хорошо знают канализацию Карнаки. Мы добрались до окраины города и обратились к торговцу, которого я знаю по имени. Я соврал, что императрица моя жена, что нам надо попасть на побережье, и заплатил ему, чтобы он довёз нас.
Во время нашего побега императрица не пострадала. Всего я убил пятерых. Трупы не найдут. Висельники уносят с собой своих мертвецов».
Джессамина провела кончиком пальцев по заключительным словам. Так он всё знал... Он знал, что они придут, и знал зачем.
Пираты. Несомненно, огорчённые её вмешательством в их дела и ратификацией коммерческой деятельности. Она лишила их денег, территорий и добычи. И, конечно, им не нужно было убивать Россини – им нужно было подставить его и разжечь войну между народами. Предсказуемый и довольно слабый план... однако он вполне мог увенчаться успехом, не будь с нею Эссена и Корво.
Нет, ей не стало легче от прочитанного. Но хорошо узнать, за что отдал жизнь лорд-защитник.
Она снова и снова перечитывала короткий рапорт, и на память приходили неупомянутые подробности. Тут ничего не было сказано о том, как Корво показал ей обрубок языка, чтобы объяснить, что не может говорить. Или как чертил буквы на её ладони. И как беззвучно рассмеялся, когда она по незнанию имела сомнительное счастье лицезреть завсегдатаев дома терпимости. Или как она заснула у него на плече в конце пути...
Нет, он, конечно, и не должен был всё это упоминать. Но это напомнило Джессамине, что она до сих пор не поблагодарила человека, спасшего в тот день её жизнь. Причём неоднократно. Человека, который поучаствовал в её спасении даже больше, чем милый старый Эссен... Это горькая, но правда. Корво – подарок, который она сочла провокацией серконского лорда – был сослан куда-то на периферию Стражи. Но теперь, когда вера в добрые намерения Россини – и, главное, доверие к Корво – укрепились, не пора ли как-нибудь отблагодарить его? Ну, не назначая личным наёмным убийцей...
Подумать только, она с ним даже не попрощалась. Даже не проследила, куда его определили по прибытию в Дануолл. А вдруг, с уколом тревоги подумалось Джессамине, его отослали обратно на Серконос?
Она аккуратно свернула пергамент и положила его в ящик стола. Остальные она читать не станет: рапорта Корво вполне достаточно.
Джессамина решила, что Тайный Совет подождёт.
А ей пора увидеться с Корво.
Следующая глава
Предыдущая глава
Глава 6
Возвышение.
Королевский защитник Николай Эссен не дожил до утра. Джессамины не было рядом, когда он умер.
Её проводили проститься ним, верным слугой, близким другом, последней ниточкой, связывающей её с далёкими счастливыми (и печальными) деньками, когда отец был ещё жив. Эссен был неотъемлемой частью детских воспоминаний: вот он, стоящий подле императора, слушает, как маленькая принцесса наизусть перечисляет солдатам гристольские города. Рассказывает ей, как называются части меча. Объясняет структуру военной иерархии...
Он был одним из немногих, с кем она всегда могла говорить открыто – редкая роскошь с тех пор, как она взошла на престол.
Её спросили, не провести ли церемонию погребения в море. Она отказалась. Эссена со всеми почестями похоронят дома, на гристольском королевском кладбище, как он того заслуживает.
После она заперлась в каюте. Она шла туда, казалось, целую вечность, и перед глазами стояло неподвижное лицо Эссена. Разве при жизни он был таким старым и бледным?! Кем бы ни был тот, кто открыл перед ней дверь, она отпустила его восвояси, потребовав оставить её одну, и приказ был почтительно исполнен.
Она решила отстраниться от своих обязанностей на корабле на время морского путешествия. Только это: большего она себе не позволила, даже слёз. Она даже не знала, удалось бы ей заплакать. Джессамина стояла у иллюминатора, расправив напряжённые плечи, выпрямив спину, высоко подняв подбородок – натянутая, как струна – и смотрела на море. Она вспоминала и горевала молча, и единственным внешним признаком душевной боли была скорбная морщинка, прорезавшая переносицу. Она представляла, прислушиваясь к неумолкающему скрипу, стенаниям дерева и железа, и грохоту волн, что вместо неё плачет несущий её в Дануолл корабль.
До конца плавания её никто не беспокоил.
Позади остались бурные воды Серконоса, море сгладилось по мере их приближения к Гристолю, но небо осталось свинцово-серым, и в родном порту их встретил дождь.
Она сошла с корабля после того, как унесли тело.
В доках её приветствовала дворцовая стража во главе командором Даленом. Правая рука Эссена, отныне он становился его временным заместителем. Он был мрачен и сдержан, выражая свои соболезнования. Джессамина, не дослушав до конца, выразила уверенность в его способности выполнять свой долг в это трагичное время.
После этого её быстро сопроводили прямиком в Башню, и она не думала ни о снующих по докам солдатах, ни о тихих переговорах за её спиной, ни о гвардейцах, препирающихся с кем-то из её прежнего сопровождения.
Члены Парламента и советники были немедленно извещены о её прибытии. Они прервали заседание, чтобы приветствовать императрицу, и она поделилась с ними горестными вестями. Слова, придуманные в уединении каюты, по пути домой, слетали с губ автоматически. По окончанию её речи сановники безмолвствовали: потеря лорда-защитника казалась невосполнимой даже на фоне преимуществ от нового договора с серконскими союзниками.
Все парламентские сессии на будущую неделю были отменены.
Дануоллские громкоговорители призвали жителей к минуте молчания, дабы почтить память павшего защитника, и объявили дату похорон.
Джессамина плыла в море соболезнований, как одинокая ладья. Завидев её в коридорах, слуги приседали в реверансах, шептали слова сочувствия и провожали её жалостливыми взглядами. Она, уже порядком от них уставшая, по большему счёту оставляла подобные знаки без внимания.
Печальные и красивые похороны прошли под хмурым беспросветным небом; Джессамине всё казалось, что это пыль Серконоса преследует и настигает её даже на родной земле.
Солдаты в парадных мундирах сложили на лакированный гроб флаг, и командор Дален поместил поверх меч Эссена, обёрнутый лентой – синей и золотой, как знамя Колдуинов. Верховный смотритель Уолзи зачитал из священных текстов отрывок о благочестии живущих и вечной памяти павшим героям. Джессамина почти не слушала, шепча собственные слова благодарности могильному камню. Не в первый раз лорд-защитник отдаёт жизнь за своего подопечного, увещевала она себя. Эссен храбро сражался и погиб в бою. Он ушёл с честью.
Траур длился полторы недели. Новости о гибели королевского защитника были встречены с сожалением и скорбью. Солдаты и горожане любили его, отважного бойца, отстоявшего город во время войны. К тому же, он спас их возлюбленную императрицу от серконских злодеев.
Но очень скоро общее горе сменилось затаённым предвкушением. Советники начали собираться группками и шушукаться. Весьма оживились высокопоставленные офицеры. Все ждали новостей, и всех интересовало одно.
Кого назначат новым лордом-защитником?
— Так скоро? Это дурной тон.
— Ваше Величество. Почти две недели прошло.
— Этого, по-вашему, достаточно?
— Я понимаю, что нет, - советник созерцал спину Джессамины, пока она созерцала дворцовый сад из огромного окна. Тайный советник Кромвель, секретарь Парламента, служил ей глашатаем и делопроизводителем, а кроме этого, был рупором Совета. – Но это очень важная должность. Не только с точки зрения вашей личной безопасности, но и с точки зрения управления армией, - её молчание приободрило секретаря, и он продолжил. – Пора рассмотреть кандидатуры. Подготовка нового офицера к вступлению в должность всё равно займёт несколько месяцев, и, разумеется, об этом будет объявлено много позже. Но нужно хотя бы... инициировать процесс.
Джессамина с задумчивым вздохом провела пальцем по занавеси и посмотрела на странно искажённое оконным стеклом отражение переминающегося с ноги на ногу Кромвеля. Надо отдать им должное, они старались не беспокоить её до последнего. Две недели для Совета – это, наверное, целая вечность.
В любом случае, Кромвель прав. Не важно, насколько близок ей был Эссен. С его смертью освободился очень важный для королевства пост, и оставить его пустовать означало подвергать опасности свою жизнь и тревожить подданных. Лорд-защитник должен быть частью правительства, пусть даже номинально.
У правителей нет времени на траур. Она очень быстро узнала об этой особенности – когда умер отец.
А ещё Джессамина за версту чуяла политические интриги, и выбор нового лорда-защитника – исключительно благодатная для них почва.
В Тайном Совете было восемь человек, включая секретаря Кромвеля. Судьи, магнаты, учёные Академии, влиятельные политики. У каждого были свои интересы. Каждый искал выгоду лично для себя. Всё вращалось вокруг денег и возможностей. Она прислушивалась к их мнениям, она учитывала интересы фракций, которые они представляли, но она отнюдь не тешила себя иллюзиями, будто они станут думать друг о друге или о благе всего народа.
Что ж, видимо, придётся и через это пройти. В конце концов, она императрица.
— Мой лорд-защитник оставлял какие-либо рекомендации по поводу своего преемника?
Кромвель тайком вздохнул от облегчения. Он внутренне приготовился к отпору, но, к счастью, их дорогая императрица всегда отличалась здравомыслием. Он очень ценил в ней эту черту, особенно в подобные времена.
— Да, госпожа, - ответствовал он, опуская на стол тоненькую стопку бумаг. – Не все они, к сожалению, подходят для столь высокого чина. В конечном итоге это ваше решение, но Совет позволил себе предложить собственные кандидатуры. Вы найдёте их здесь же.
Джессамина кивнула, оторвавшись от дождливого пейзажа под хмурым небом, и посмотрела на стопку документов. Ничего неожиданного. Несомненно, Совет уже от корки до корки изучил все резюме, и никого из них не устроили кандидаты Эссена.
— Благодарю, Кромвель. Я займусь этим, - сказала она с притворным равнодушием и вернулась к окну.
Лишь дождавшись, когда дверь за секретарём захлопнется, Джессамина негромко выругалась.
Она стремительно пересекла комнату и, устроившись за столом, разложила перед собой бумаги: многочисленные досье с небольшими портретами. По большей части гвардейцы и младший командный состав Городской Стражи. Мелькнуло и имя Далена, помощника Эссена. В принципе, ясно, что обеспокоило Совет. Да, перечисленные тут люди – прекрасные бойцы, видные офицеры, отмеченные наградами и благодарностями.
Но практически все они – выходцы из среднего класса. Прекрасно обученные и воспитанные, но – неблагородных кровей. Ни богатства, ни родословных. А это, к сожалению, необходимое условие. Нельзя назначить на эту должность обычного стража: свет смотрит на подобные вещи с крайним неодобрением. Дело не только в классовых предрассудках: этот выбор принизит в их глазах её собственный социальный статус. Все знатные семьи вне всякого сомнения осудят такое решение.
Джессамина поджала губы. Это проблема.
Опыт, разумеется, тоже очень важен, но она дала себе молчаливую клятву, что эта должность не достанется никому из поколения Эссена: ей нужен более молодой лорд-защитник, способный быстро приспособиться к новым условиям в её стремительно меняющемся царстве. Предыдущий предпочитал всё делать по старинке.
Отложив верхние бумаги, Джессамина принялась за рекомендации Совета. Каждое досье скреплялось внушительной сургучной печатью. Ну ещё бы. Кандидаты военно-морского флота. Флот ценился выше гвардии – не то, чтобы совсем безосновательно, но, всё-таки, немного несправедливо. У флота всегда было больше престижа, больше поддержки: как финансовой, так и социальной. Наверное, имело смысл выбрать адмирала и его флотилию, нежели командора и его гвардейцев...
Сложность заключалась в том, что какую бы сторону она не предпочла, выбор молодых, опытных и вместе с тем высокопоставленных кандидатов, оказывался весьма ограничен. Не говоря уж о том, что из всех здесь перечисленных она встречалась только с одним человеком, Даленом (и то мимоходом). А без личного знакомства возможно ли доверие?
Между прочим, если вдуматься, не это ли самое важное?
Да, они все патриоты, воспитанные в любви к родине. Но... может ли императрица довериться им лично?
Стук в дверь оборвал её раздумья.
– Войдите.
В кабинет заглянул часовой, охраняющий кабинет снаружи.
— Рапорты, Ваше Величество.
Озадаченная Джессамина поманила его внутрь, заметив, что он прижимает к груди ворох пергаментных свитков:
— Какие рапорты?
— По поводу инцидента на Серконосе. От департамента Эссена.
Ах, это...
Она помедлила, но всё-таки кивнула. Ей абсолютно не хотелось вспоминать о событиях в Карнаке и читать какие бы то ни было рапорты, но... пусть полежат здесь. Она указала на свободное местечко на столе, и солдат подошёл и попытался уложить весь пергаментный ворох разом. Непослушные лёгкие свитки так и норовили выскользнуть из его рук. В итоге часть их рассыпалась и откатилась к её бумагам. Один упал на пол.
Разволновавшись, часовой принялся собирать их – без особого успеха. Джессамина раздражённо схватила один из бежавших свитков и отрывисто приказала, давая бедняге шанс спастись от дальнейших мук:
— Полно, оставьте их.
Тот бросил исполненный огорчения взгляд на неё, на устроенный им беспорядок, и, наконец, на упавший свиток.
— Вы свободны, - заверила Джессамина. Пронаблюдав, как он салютует, кланяется, извиняясь за неуклюжесть, и спешит к выходу, она задумчиво постучала по подбородку пойманным свитком и вернулась к дилемме флота и гвардии, к чинам и родословным. Незнакомые лица с портретов глядели на неё сурово и чопорно. Она положила свиток на стол, рассеянно перекатывая его между пальцев, и продолжала читать.
Итак, если выбрать человека гвардии, придётся как-то сосуществовать с прогневанным дворянами. Отнюдь не радужная перспектива. Но ещё меньше ей хотелось удовлетворять прихоти Совета. Нет, пусть Кромвель и господа министры погодят. Она не станет принимать решение только на основе этих бумажек.
Как просто было выбрать лорда-защитника, когда умер отец... Эссен всегда был рядом. Он фактически и был королевским защитником без всяких собеседований и подготовок. И никто не ставил под сомнение его чин, происхождение и заслуги. Впрочем, напомнила она себе, на тот момент он занимал высокий пост в адмиралтействе...
А теперь ещё и это. Она без интереса поглядела на рассыпанные по столу рапорты, раздумывая, не покончить ли на сегодня с изучением резюме. Свиток откатился слишком далеко от её пальцев, и она смогла разобрать имя над печатью.
«Корво Аттано».
В голове Джессамины немедленно воцарилась светлая пустота.
В пустоту хлынули воспоминания: немой серконец, его жёсткое усталое лицо и удивительно тёплый взгляд, с каким он ожидал её распоряжений. Где же они в последний раз виделись? На корабле? В доках? Она тогда была как в тумане: дворцовая стража сопровождала её в Башню, но Корво, до тех пор тенью следовавшего за ней, среди них уже не было. Видимо, он остался с остальными солдатами. К кому там его приписали на Серконосе?..
Она долго смотрела на его имя прежде, чем перевести глаза на остальные свитки, раскатившиеся по столу, и тут снизошло понимание. Ну конечно, он должен был остаться с командиром. А эти рапорты – от солдат, участвовавших в переделке в Карнаке.
И, значит, Корво тоже написал отчёт.
Джессамина схватила пергамент, в волнении смяв бумагу. Сломав печать Городской Стражи, она заставила себя развернуть свиток медленнее, чем хотелось бы её нетерпеливым пальцам. Осторожно разгладив бумагу, она прижала загибающиеся уголки к столешнице и с жадностью уставилась на рукописный текст.
Корво явно не привык обращаться с пером и чернилами: почерк был не то, чтобы неразборчив, скорее выдавал затруднения, с которыми автор выводил буквы. Кривые чернильные строчки были писаны очень быстрой, стремительной рукой – словно в спешке... или в раздражении.
Рапорт показался ей, привыкшей к пространной писанине, до обидного коротким.
А ещё он изобиловал вычеркнутыми словами и исправлениям: кто-то поработал редактором.
Наверняка, его капитан. Над некоторыми зачёркнутыми каракулями Корво нависали правки, выведенные изящным курсивом. Зрелище вышло по-своему забавным. Документ походил на домашнюю работу нерадивого ученика, исправленную терпеливым учителем.
Она сгорала от любопытства, принимаясь за текст, но всё-таки заставила себя читать медленно и вдумчиво. Возможно, причина её энтузиазма крылась в том, что автор был... скажем так, лишён дара речи. Непосредственный участник событий фактически за руку провёл её через испытания, вынужденно сохраняя молчание. Естественно, Джессамину чрезвычайно интересовало именно его мнение. Она, конечно, тоже была там и всё видела – но всё-таки мало что соображала от страха, поэтому многие частности от неё ускользнули. Всё произошедшее и по сей день казалось странным сном, не говоря уж о том, что, оказавшись дома, она постаралась выбросить подробности ужасного происшествия из головы.
Подавляя нетерпение, она прочитала:
Корво Аттано
Десница
Тут обнаружилась первая правка. Слово «десница» зачеркнули и заменили на «Городская Стража».
Джессамина слегка нахмурилась. Это, безусловно, ошибка. Но Корво употребил термин из договора... ему хоть кто-нибудь объяснил, что его перевели на другой пост? Или он просто не пожелал согласиться?
«Я убил трёх висельников у посольства ночью накануне встречи. Я знал, что неудача заставит их повторить атаку. Я покинул пост, когда выяснил, что вместо частной встречи организован большой приём. Это означало, что нападение будет днём, когда она окажется незащищённой в толпе. Они проникли во дворец через крышу, где не было охраны. Всего их было 16. Я искал императрицу и убил троих по пути в музыкальный зал. Татуировки на их лицах означают, что они из Кульеро, не из Карнаки. Они in esili. Пираты. Я забрал императрицу у лорда Россини. Через потайной ход мы вышли в конюшни. У ворот в город я убил четвёртого. Мы прошли по городским улицам, за нами гнались ещё трое. Чтобы избавиться от погони, я повёл их через толпу по рынку, но когда стало слишком трудно, пришлось использовать тайник. Postribolo. Они дают беженкам refugio».
Ещё правки. Она вполне поняла серконские слова, которыми воспользовался Корво, не зная, как сказать их по-гристольски, но капитан перевёл их как «в изгнании», «публичный дом» и «убежище».
«Там я убил пятого. Думаю, они видели с улицы, как мы зашли внутрь, поэтому я решил снять гристольскую форму. Я нашёл накидку, чтобы императрица спрятала лицо. У неё не серконская внешность.
Серконские тайники обычно ведут в канализации, по которым безопаснее передвигаться. Люди из Кульеро вряд ли хорошо знают канализацию Карнаки. Мы добрались до окраины города и обратились к торговцу, которого я знаю по имени. Я соврал, что императрица моя жена, что нам надо попасть на побережье, и заплатил ему, чтобы он довёз нас.
Во время нашего побега императрица не пострадала. Всего я убил пятерых. Трупы не найдут. Висельники уносят с собой своих мертвецов».
Джессамина провела кончиком пальцев по заключительным словам. Так он всё знал... Он знал, что они придут, и знал зачем.
Пираты. Несомненно, огорчённые её вмешательством в их дела и ратификацией коммерческой деятельности. Она лишила их денег, территорий и добычи. И, конечно, им не нужно было убивать Россини – им нужно было подставить его и разжечь войну между народами. Предсказуемый и довольно слабый план... однако он вполне мог увенчаться успехом, не будь с нею Эссена и Корво.
Нет, ей не стало легче от прочитанного. Но хорошо узнать, за что отдал жизнь лорд-защитник.
Она снова и снова перечитывала короткий рапорт, и на память приходили неупомянутые подробности. Тут ничего не было сказано о том, как Корво показал ей обрубок языка, чтобы объяснить, что не может говорить. Или как чертил буквы на её ладони. И как беззвучно рассмеялся, когда она по незнанию имела сомнительное счастье лицезреть завсегдатаев дома терпимости. Или как она заснула у него на плече в конце пути...
Нет, он, конечно, и не должен был всё это упоминать. Но это напомнило Джессамине, что она до сих пор не поблагодарила человека, спасшего в тот день её жизнь. Причём неоднократно. Человека, который поучаствовал в её спасении даже больше, чем милый старый Эссен... Это горькая, но правда. Корво – подарок, который она сочла провокацией серконского лорда – был сослан куда-то на периферию Стражи. Но теперь, когда вера в добрые намерения Россини – и, главное, доверие к Корво – укрепились, не пора ли как-нибудь отблагодарить его? Ну, не назначая личным наёмным убийцей...
Подумать только, она с ним даже не попрощалась. Даже не проследила, куда его определили по прибытию в Дануолл. А вдруг, с уколом тревоги подумалось Джессамине, его отослали обратно на Серконос?
Она аккуратно свернула пергамент и положила его в ящик стола. Остальные она читать не станет: рапорта Корво вполне достаточно.
Джессамина решила, что Тайный Совет подождёт.
А ей пора увидеться с Корво.
Следующая глава
Предыдущая глава
@темы: Dishonored, Diplomatic Gestures
-
-
24.01.2014 в 08:34-
-
24.01.2014 в 13:32Зато ПОВы всяких солдафонов перевожу на одном дыхании. Что-то это обо мне говорит.
буду с нетерпением ждать следующих глав.Ночью выложу новую)
-
-
24.01.2014 в 14:54Как по мне у вас получается очень поэтично. ПОВы Джессамины получились очень естественными. Вообще очень приятно читать текст от лица Джессамины - такая редкость в нашем фендоме.