Леди замка Джен
(в которой Корво дарят лошадку)
Глава 19
Первая Фуга (часть 1)
– Доброе утро, господин секретарь!
Кромвель рассеянно кивнул слуге, удерживающему перед ним дверь, и вернулся к увлекательному занятию, которое заключалось в том, чтобы удержать в руках внушительную кипу бумаг и свёрнутых пергаментов.
Могла бы просто отослать их ему в кабинет, подумал он обиженно.
Временами ему казалось, Джессамина Колдуин нарочно придумывает, как бы ещё усложнить ему жизнь. Оглядываясь на события последних месяцев, он лишь укрепился в своих подозрениях.
Свернув за угол, он оторвал взгляд от финансовых документов, проверяя, не идёт ли кто навстречу.
Навстречу шли.
– А, господин секретарь!
Кромвель недружелюбно воззрился на остановившегося перед ним Хирама Берроуза. Он понадеялся, что лорд-разведчик уже удалился в своё имение на праздники, и – увы! – ошибся.
Берроуза он терпеть не мог. С тех самых пор, как его, Кромвеля, назначили первым секретарём. Целый год после этого лорд-разведчик прикладывал массу усилий, чтобы убедить всех игнорировать Кромвеля в качестве официального вестника Её Величества. Никто не слушал, когда он объявлял волю императрицы и после обращались напрямую к ней за уточнениями. Понятное дело, её настроение от этого не улучшалось, а это, в свою очередь, намного усложнило его работу.
Зачем Берроуз так поступал, было выше его понимания, но он знал наверняка, что лорд-разведчик распространил слух, будто предки Кромвеля были из низов и выбились в люди лишь благодаря удачному браку. Поэтому никто и не воспринял его всерьёз.
Он подозревал, что Берроузу любая власть равная или превышающая его собственную - как кость в горле. Интересно, касается ли это императорской власти?
– Могу ли я вам чем-нибудь помочь, лорд-разведчик? - переступив с ноги на ногу, Кромвель покрепче прижал к себе документы и мысленно пожелал собеседнику провалиться в Бездну.
– Что это у вас? Бюджетные планы на будущий год? – улыбнулся Берроуз. Тон его был равнодушен, словно он поинтересовался исключительно из вежливости, но вопрос слишком уж специфичен. Кромвелю ужасно не нравилось, что этот человек откуда-то просто знал, что происходит.
– Перед отъездом Её Величество подписала множество документов, – уклончиво отозвался он.
– Ещё бы. Она очень прозорливая и организованная девушка.
Кромвель, уязвлённый фамильярностью до глубины своей благородной и верной души, с трудом сдержался, чтобы не поправить «Прозорливая и организованная императрица!»
– Да, но...
Берроуз сцапал лежащий сверху свиток. Взбешённый Кромвель приплясывал на месте, разрываясь между желанием прикрикнуть на лорда-разведчика или выронить всю кипу документов и отобрать похищенный пергамент.
– А! Вижу, наш драгоценный лорд-защитник тоже раздаёт приказы!
Терпение Кромвеля лопнуло.
– Вы не имеете...
– Господин секретарь!
Оба парламентария замерли от неожиданности и одновременно повернули головы на голос. В коридоре появились командор Дален с небезызвестным капитаном Моррисом.
Кромвель немедленно воспользовался дарованным ему шансом.
– Командор Дален, превосходно, что вы явились без промедлений! А я как раз вам навстречу шёл! И капитан Моррис, я счастлив вас видеть.
Оба военных крайне удивились столь бурному проявлению радости, но Кромвель стремительно протараторил:
– Командор Дален! А вот наш лорд-разведчик как раз собирался передать вам список распоряжений лорда-защитника на время его отсутствия. Видимо, вопросы безопасности на праздники и всё такое прочее.
Берроуз при виде надвигающегося Далена настороженно выпрямился.
– Да-да, верно я говорю, лорд-разведчик? - поспешно добавил Кромвель и нервно рассмеялся.
С чрезвычайно кислой гримасой Берроуз отдал свиток командору и, одарив всех троих ледяным взглядом, изрёк:
– Прошу извинить меня, джентльмены. Меня ждут более важные дела.
Троица проводила его взглядами, причём только Дален поклонился на прощание. Кромвель наконец смог перевести дух.
– Чё это было-то? - полюбопытствовал Моррис.
Кромвель отозвался не сразу, напряжённо глядя на закрывшиеся за лордом-разведчиком двери. Сердце заныло в недобром предчувствии.
– Ничего... Что ж, надо будет присмотреть за нашим дорогим лордом Берроузом.
Клара никогда не призналась бы Её Величеству, что предпочитает новые железные экипажи старым каретам.
Они двигались так ровно и плавно по рельсам, проложенным в городе. Никакой лишней тряски, никакие булыжники с камнями не страшны. Они, конечно, немилосердно грохочут, но в них себя как-то безопаснее чувствуешь, защищённее.
Если выехать до зари (что они и сделали), то до Поттерстеда можно добраться к вечеру.
Всю прошлую неделю с тех пор, как императрица приказала готовиться к отбытию, царила обычная суматоха, сопутствующая переезду. Клара должна была удостовериться, что Башня готова к празднику и будет должным образом содержаться в отсутствие Её Величества.
Лорд Кромвель, бедняжка, поделился с нею огорчениями, связанными с надвигающимся торжеством. Он и командор Дален обязаны будут проследить, чтобы дворец был надёжно защищён от неизбежного нашествия перебравших гуляк. К счастью, с появлением Гидрозатвора, подобные инциденты практически свелись к нулю. Кроме этого, Кромвель, чтобы держать императрицу в курсе текущих дел, будет совершать поездки из Дануолла в Поттерстед и обратно.
И хотя Клара (втайне) радовалась, что он навестит их в загородной резиденции, она не могла не сочувствовать: ему ведь не придётся насладиться праздником. Она принимала заботы нервного секретаря очень близко к сердцу.
Очередной подвернувшийся под колесо камень тряхнул карету и её пассажиров. Камеристка покрепче сжала колени, чтобы ненароком не стукнуться о колени Её Величества… или лорда-защитника.
Серконец смотрел в окно, на проплывающие мимо луга и деревья. Дануолл, а вместе с ним и железная дорога с удобными экипажами, остался далеко позади, и теперь они двигались по обычной грунтовой дороге мимо редких ферм и полей.
Клара не любила уезжать из Дануолла и всем сердцем ненавидела долгий нудный путь в Поттерстед, но и она вынуждена была признать, что в этот раз с удовольствием навестит Убежище. Слишком уж много всего случилось за последние дни. Всё встало с ног на голову после покушения при дворе, и навряд ли теперь вернётся на круги своя.
Лорд-защитник стал второй тенью императрицы.
Клара задумалась. Когда бы она не пришла, госпожа теперь всегда находилась в компании Корво. Ну, разве что, он исчезал, когда ей пора было ложиться спать или принимать ванну.
Даже сейчас, на фоне мирного пейзажа, лорд-защитник выглядел напряжённым и готовым к действию. Вместо того чтобы спокойно откинуться назад и любоваться видом, он сидел, выпрямив спину и устремив вдаль ищущий взгляд.
От этого становилось не по себе. Жаль, что госпожа позволила ему ехать с ними, а не поставила его во главе сопровождающего отряда. Раньше с императрицей в карете ездила только Клара.
Но когда она робко покосилась в сторону Её Величества, выяснилось, что той его присутствие как бы и не мешает.
Её Величество задумчиво рассматривала спутника, позабыв про лежащую на коленях книгу.
После долгого молчания странно было услышать её голос.
– Клара, моя лошадь готова?
Серконца, видимо, эти слова тоже застали врасплох. Клара, прежде чем вежливо опустить глаза и ответить, успела увидеть, как резко он обернулся.
– Разумеется, госпожа.
Она ждала чего-то такого и заранее проследила, чтобы любимая кобыла Джессамины была осёдлана, накормлена и почищена.
– Время уже к вечеру.
– Суда по солнцу, да, - согласилась Клара. Как будто это имело значение. Джессамина проявляла все признаки нетерпения, а камеристка прислуживала ей достаточно долго, чтобы понимать её настроения.
– Обычно остаток пути я еду верхом, - вдруг объяснила Джессамина, и Кларе пришлось поднять взгляд, чтобы понять, что обращается та к своему лорду-защитнику. Корво в ответ сдвинул брови и, грубиян такой, даже глаз не опустил. Клара чуть языком не прищёлкнула от неодобрения.
– Прямо у подножия горы проложена дорога для торговых караванов.
Корво шевельнулся. Ловко изогнул пальцы, поднимая руку вверх, ткнул кулаком в подбородок и помотал головой.
«Сегодня вам лучше не ехать».
Клара не могла представить, какие слова могли бы ещё сильнее расстроить императрицу.
– Я позволяю вам заботиться о моей сохранности, лорд-защитник, но так же за мной право игнорировать советы, в которых я не нуждаюсь.
Камеристка сложила сцепленные руки на коленях, не смея взглянуть на Джессамину. Её, к счастью, подобная участь миновала, но она не раз слышала, как госпожа отчитывает тех, кто заслужил этот резкий тон. Клара им не завидовала.
Украдкой бросив взгляд на лорда-защитника, она, к немалому своему изумлению, увидела, что он по-прежнему бесстрашно смотрит в глаза Её Императорскому Величеству.
«Это моя работа».
Клара нахмурилась, уже примерно представляя, какой ответ он получит.
– Ваша работа – раздавать непрошенные советы?
Клара болезненно поморщилась и перевела взгляд на гордый чёткий профиль Джессамины.
Неожиданно для них обеих, из уст немого вдруг прозвучал низкий, хрипловатый смешок.
Клара повернулась к Корво как раз вовремя, чтобы заметить быструю улыбку. Он чуть расслабил плечи и вместо того, чтобы ответить, опустил пальцы уже занесённой для жеста руки на щетинистый подбородок. Он словно бы размышлял, стоит ли продолжать конфронтацию.
Улыбка ещё брезжила на его губах, когда он снова посмотрел на Джессамину, немного обескураженную столь лёгкой победой.
– Если вам тревожно, вы можете меня сопровождать.
Корво продолжал смотреть на неё, и Клара подумала, что он последовал бы за нею в любом случае.
– Вы умеете ездить верхом? - уточнила императрица.
Корво ответил жестом, который Клара не узнала и мысленно пожалела, что неделю назад забросила уроки. К тому же, серконец говорил очень быстро, и читать его жесты было тем ещё испытанием.
Императрица тихонько рассмеялась:
– Конокрад?!
Клара опять нахмурилась. Ну и дикарь.
– Тогда вы умеете скакать очень быстро.
«Да».
Клара в ужасе посмотрела на госпожу. Её словно не волновали ни его дурные манеры, ни признание в прошлых... преступных деяниях.
– Клара, пусть помимо моей кобылы подготовят какого-нибудь хорошего скакуна. Дальше мы с лордом-защитником поедем вместе.
– Да, Ваше Величество.
И всё, бесполезно её отговаривать. У неё в крови это поистине королевское – и колдуинское – упрямство. Так что Клара открыла окошко, крикнула кучеру, чтобы тот остановился, и принялась раздавать нужные распоряжения.
Земля стонала под грохотом копыт.
Руки в кожаных перчатках натянули повод, указывая направление поворота. Лошадь, не сбавляя скорости, послушно обогнула поваленное дерево и вернулась на тропу.
Улыбка осветила лицо Джессамины, когда земля под ними пошла вниз, и кобыла тряхнула головой, разметав летящую по ветру гриву. Они мчались вниз по отлогому склону поросшего лесом холма, и ей пришлось покрепче прижать колени к бокам животного и пригнуться пониже, чтобы спрятаться от встречных порывов ветра. Она подбодрила кобылу коротким возгласом и похлопала её по шее, ощутив ладонью напружиненную силу.
Сердце колотилось в такт гремящим копытам. Джессамина быстро оглянулась назад.
На лесную тропу с треском и грохотом вырвался огромный вороной жеребец.
Конь заартачился и поднялся на дыбы, обнаружив убегающий вниз склон, но всадник удержался в седле, перехватил поводья и быстро щёлкнул ими, направляя скакуна в погоню за своей императрицей.
Джессамина едва не рассмеялась при виде этого зрелища, и вернулась к дороге.
Лесистый отлог перешёл в широкую плоскую равнину с синеющим вдали горным хребтом. Клонящееся к западу солнце золотило высокую траву, пробиваясь сквозь облака. Джессамина, упиваясь раздольем, несколько раз вдохнула полной грудью и привстала на стременах.
Поблизости раздалось громкое ржание, и мимо, всё набирая скорость, чёрной стрелой пронёсся жеребец. Целеустремлённо склонившийся над ним Корво успел одарить Джессамину высокомерно-равнодушным взглядом, пришпорил коня и исчез из поля зрения.
Джессамина захихикала, принимая вызов, и прикрикнула, подгоняя кобылу.
Лошади мчались почти вровень, поднимая тучи пыли и неся пригнувшихся к их мощным шеям всадников.
Свободно гуляющий по равнине ветер обдувал её лёгкое, затянутое облегающим жокейским костюмом тело, выбивал из причёски пряди волос – и тревоги из головы. Небо над головой простиралось бесконечное, бескрайнее – в Дануолле такого не увидишь! – и Джессамина даже посреди бешеной скачки успела восхититься его яркостью. Вдохновившись, она пришпорила кобылу и начала обгонять Корво.
Лорд-защитник, однако, не собирался так легко уступать победу. Он подался вперёд, и полы распахнутой форменной шинели захлопали, точно парус на мачте. Сквозь хлещущие по лицу волосы она разглядела его решительные глаза. Черным дымом клубились грива вороного и стелящийся по ветру плащ.
Звонкий крик пронзил воздух.
И Джессамина лишь спустя секунды осознала – кричал Корво. И это откровение, столь внезапное и поразительное, затмило в её глазах даже то, что он легко обогнал её и ускакал вперёд.
Через несколько ярдов Корво повернул разгорячённого коня, и вороной, явно красуясь перед кобылой, несколько раз горделиво ударил копытом в землю.
Джессамина пустила свою послушную лошадь лёгким галопом, нагоняя их.
– Что это было?! - перекрикивая храп и ржание, со смехом крикнула она.
Корво пожал плечами и ничего не ответил, только улыбнулся.
У него оказалась очень приятная и заразительная улыбка. Джессамина никогда его таким не видела - растрёпанные ветром волосы, сбившаяся в яростной гонке шинель, открытое, радостное лицо и золотисто-карие в свете солнца глаза – даже несмотря на щетину и резкие черты, он выглядел совсем юным.
Эта перемена неожиданно обрадовала её, и Джессамина рассмеялась, уступая нахлынувшей эйфории. Корво явно разделял её чувства - его улыбка стала ещё шире.
Он послал развеселившегося жеребца рысью ей наперехват, на ходу протягивая руку.
Джессамина поняла, что он собирается взять её за руку, и почувствовала, как лицо заливает жаркий румянец, а в груди зарождается невесомый безымянный страх.
Но он всего лишь забрал у неё поводья, чтобы лошади шли бок о бок на обратном пути к дороге. Пока Джессамина молча корила себя за непотребные мысли, Корво сказал ей:
«Пусть отдохнут».
Она лукаво прищурилась:
– Они или вы, мой милый защитник?
Тот, сверкнув зубами, беззвучно рассмеялся и отмахнулся.
«Мы втроём».
Джессамина захохотала, запрокинув голову и чувствуя, что волосы, оставив тщетные попытки удержаться в причёске, падают на спину.
– Вот теперь верю, что вы были конокрадом! ‒ счастливо заявила она. ‒ По-моему, я так не скакала с тех пор, как заклеймили отцовскую лошадь... причём с ним в седле!
Их взгляды снова встретились. Кобыла тряхнула головой, и Джессамина, почувствовав, что случайно коснулась коленом его колена, посмотрела в сторону, пытаясь унять своё чересчур радостное возбуждение.
Когда она вновь повернулась к нему, он как раз закончил что-то говорить.
– Повторите-ка.
Рука Корво замерла в воздухе. Улыбка вдруг сделалась натянутой, брови озабоченно сдвинулись... будто он раздумывал, не сказал ли чего лишнего.
– Корво?
Тогда он повторил - медленно выводя знаки, глядя на свои руки, избегая её взгляда.
«Я хотел бы такую лошадь».
Всего-то, удивилась Джессамина.
– Разумеется, пусть будет ваша, ‒ милостиво разрешила она. В его просьбе действительно не было ничего нелепого. Он лорд-защитник. Если ему нужна лошадь, ему и просить-то не обязательно, вся конюшня к его услугам.
Он просто кивнул, и Джессамина не стала расспрашивать, чего он так стесняется.
Некоторое время они пробирались через поле в молчании, наслаждаясь сладким ветром, горным пейзажем и вольной широтой небес. Джессамина слышала крики птиц со стороны леса - наверняка, стая собралась на юг. Может быть, даже на Серконос. Лошади брели по колено в густой траве, шелестящей, точно прибрежные волны.
Она закрыла глаза от наплыва чувств. Это и было самым большим наслаждением в её жизни: простая прогулка за городом, когда можно почувствовать себя женщиной, а не монархом.
– Правда, здесь красиво? - спросила она. Корво посмотрел на неё, обвёл поля взглядом и, к её удовольствию, утвердительно кивнул. – Отец старался приезжать сюда как можно чаще. Иногда он весь путь проделывал верхом. Оставлял сопровождение, только меня брал с собой.
Она улыбнулась, вспомнив, как ворчала гувернантка: мол, что это за поведение для юной леди, и зачем отец такое поощряет!
Джессамина часто задумывалась, а понимал ли вообще отец, что воспитывает девочку? В детстве ей казалось, что он просто хотел сына и потому обращался с нею скорее как с мальчиком.
Став постарше, она стала задумываться о другом: не поступал ли отец так, зная, что Империя не сделает скидки на пол правителя? Не потому ли разговоры о браке и этикете носили самый общий характер?
Не то, чтобы она не была женственной, нет. Напротив, в первые годы правления, после болезни и смерти отца, она очень хорошо усвоила, что, ей, как женщине, доступны иные, не требующие применения меча или грубой силы способы добиться своего.
Из задумчивости её вывел тихий звук - Корво похлопал себя по бедру, привлекая внимание.
«А ваша мать?»
Джессамина уставилась на него в некотором изумлении. Нет, мягкий жест «мать» ни с чем не спутать: раскрытая ладонь, лёгкое прикосновение большого пальца к подбородку.
– А вы обожаете задавать прямые вопросы, правда, лорд-защитник?
Корво задумался, глядя в сторону. Она не хотела бранить его, но... иной раз он пренебрегал даже самыми элементарными правилами вежливости.
Корво поднял на неё глаза.
«Я не могу говорить словами».
Сказанное поразило Джессамину до глубины души, и она вдруг поняла, какой дурой была всё это время.
У него нет слов, только жесты. У него нет возможности вести пространные разговоры и танцевать вокруг темы при помощи одних только рук. В чётких движениях его пальцев нет ни времени, ни места для вежливого празднословия. И даже если бы было, кто стал бы ждать, пока он договорит?
Она отвела взгляд, не желая показывать смущение и раскаяние за свои несправедливые мысли. Так что она просто ответила:
– Мне было одиннадцать лет, когда мать умерла, рожая моего младшего брата. Вскоре после этого умер и малыш.
Она обернулась к нему, чтобы он видел её нейтральное выражение. Ничего невыносимого в этих воспоминаниях не было. Она вполне могла говорить об этом.
Но Корво, опустив глаза, сжал руку в кулак и описал им круг на уровне груди.
– Не извиняйтесь! – устраиваясь в седле поудобнее, фыркнула Джессамина. – Я была ещё ребёнком, и изрядно подросла с тех пор. Я помню достаточно, чтобы любить её. И недостаточно, чтобы продолжать горевать.
Корво не ответил. Чтобы развеять затянувшееся гнетущее молчание, Джессамина снова заговорила:
– Расскажите о ваших родителях, Корво.
Тот с явным удивлением поглядел на неё из-под упавших на глаза растрёпанных волос.
– Ну, извините, раз уж вы спрашиваете меня такие вещи, не вижу, почему бы мне не ответить тем же.
Корво явно чувствовал себя не в своей тарелке. Медленное «Ваше Величество» вышло неохотным, словно он раздумывал, как бы повежливей уйти от ответа. Она ждала, поглаживая кобылу по шее, пока он нервно смотрел вверх, ища поддержки с небес.
Наконец, отпустив поводья, он поднял руки.
«Вам будет неприятно это слышать».
– Это уж позвольте мне самой решать, – в её голосе зазвучали опасные непреклонные нотки.
Корво вслух вздохнул и, слегка понурившись, принялся жестикулировать.
«Я не знаю отца. Мать умерла, когда я был ребёнком».
– Вас продали на Виселицы? - выпалила Джессамина. Проклятье. Она прикусила язык, запоздало ругая себя за опрометчивость. Откровенность откровенностью, но спрашивать такое, с учётом его происхождения, всё равно казалось грубостью.
Обиды в карих глазах Корво, впрочем, не оказалось. Он отрицательно покачал головой.
«Мать сама отдала меня туда».
Джессамина некоторое время молча недоумевала, а Корво как-то странно покосился на неё, случайно задев коленом. Тогда она призналась:
– Я не понимаю.
Следующие жесты были очень быстрыми, почти торопливыми, когда он мазнул костяшками пальцев по щеке.
«Она была...»
Джессамина наклонилась к нему, чтобы лучше видеть его лицо и руки.
– Что-что? Я не знаю этот жест.
Корво обречённо выпрямился и принялся расшифровывать по буквам. П-р-о-с-т-
– Проститутка.
Корво отвернулся, а Джессамина, вспыхнув, подумала, что для того, чтобы обсуждать личные вопросы с лордом-защитником, нужна некоторая подготовка.
И, тем не менее, рассудок уже анализировал новые сведения. Обстоятельства подобного поступка всё равно оставались за гранью понимая. Будь ты хоть трижды проститутка, но добровольно отдать своё дитя висельникам? Даже не за деньги – что особенно странно, потому что этот мотив хоть как-то объясняет такой выбор. Может быть, ей грозила опасность? Может быть, она не могла растить ребёнка? Наличие оного, должно быть, является весомым препятствием в... профессии такого рода.
Она ошиблась, предположив, что Корво будет прятать глаза. И, хотя она ничего не сказала вслух, он, кажется, понял ход её мыслей.
«Лучше учиться убивать, чем учиться быть нищим».
Она задумалась над этим объяснением. Не ей судить. Быть может, резкий контраст между её собственной благополучной жизнью и участью тех, кому повезло меньше, мешал ей понять.
А сложись всё наоборот, смогла бы она растить ребёнка в борделе, торгуя собой за кусок хлеба? Или ей бы жилось спокойнее, если бы она знала, что где-то её сын учится сражаться за то, что должно принадлежать им?..
Она так и не смогла себе ответить. Вместо этого, Джессамина посмотрела на Корво, сжала кулак и очертила небольшой круг у груди.
Тот разуверяюще улыбнулся и помотал головой. Вернув ей поводья, он сжал бока коня, и тот радостно шевельнул ушами.
Она смотрела, как свободно и естественно он управляется с лошадью и улыбнулась, увидев, что он сложил губы трубочкой и коротко свистнул, и конь, повинуясь ему, с готовностью ускорил рысь.
У них ещё оставалось время до заката. Джессамина, тряхнув поводьями, пустила кобылу вдогонку, намереваясь до конца наслаждаться прогулкой в обществе лорда-защитника.
___________________________________
Про это я даже картинку рисовала))
Следующая глава
Предыдущая глава
Глава 19
Первая Фуга (часть 1)
– Доброе утро, господин секретарь!
Кромвель рассеянно кивнул слуге, удерживающему перед ним дверь, и вернулся к увлекательному занятию, которое заключалось в том, чтобы удержать в руках внушительную кипу бумаг и свёрнутых пергаментов.
Могла бы просто отослать их ему в кабинет, подумал он обиженно.
Временами ему казалось, Джессамина Колдуин нарочно придумывает, как бы ещё усложнить ему жизнь. Оглядываясь на события последних месяцев, он лишь укрепился в своих подозрениях.
Свернув за угол, он оторвал взгляд от финансовых документов, проверяя, не идёт ли кто навстречу.
Навстречу шли.
– А, господин секретарь!
Кромвель недружелюбно воззрился на остановившегося перед ним Хирама Берроуза. Он понадеялся, что лорд-разведчик уже удалился в своё имение на праздники, и – увы! – ошибся.
Берроуза он терпеть не мог. С тех самых пор, как его, Кромвеля, назначили первым секретарём. Целый год после этого лорд-разведчик прикладывал массу усилий, чтобы убедить всех игнорировать Кромвеля в качестве официального вестника Её Величества. Никто не слушал, когда он объявлял волю императрицы и после обращались напрямую к ней за уточнениями. Понятное дело, её настроение от этого не улучшалось, а это, в свою очередь, намного усложнило его работу.
Зачем Берроуз так поступал, было выше его понимания, но он знал наверняка, что лорд-разведчик распространил слух, будто предки Кромвеля были из низов и выбились в люди лишь благодаря удачному браку. Поэтому никто и не воспринял его всерьёз.
Он подозревал, что Берроузу любая власть равная или превышающая его собственную - как кость в горле. Интересно, касается ли это императорской власти?
– Могу ли я вам чем-нибудь помочь, лорд-разведчик? - переступив с ноги на ногу, Кромвель покрепче прижал к себе документы и мысленно пожелал собеседнику провалиться в Бездну.
– Что это у вас? Бюджетные планы на будущий год? – улыбнулся Берроуз. Тон его был равнодушен, словно он поинтересовался исключительно из вежливости, но вопрос слишком уж специфичен. Кромвелю ужасно не нравилось, что этот человек откуда-то просто знал, что происходит.
– Перед отъездом Её Величество подписала множество документов, – уклончиво отозвался он.
– Ещё бы. Она очень прозорливая и организованная девушка.
Кромвель, уязвлённый фамильярностью до глубины своей благородной и верной души, с трудом сдержался, чтобы не поправить «Прозорливая и организованная императрица!»
– Да, но...
Берроуз сцапал лежащий сверху свиток. Взбешённый Кромвель приплясывал на месте, разрываясь между желанием прикрикнуть на лорда-разведчика или выронить всю кипу документов и отобрать похищенный пергамент.
– А! Вижу, наш драгоценный лорд-защитник тоже раздаёт приказы!
Терпение Кромвеля лопнуло.
– Вы не имеете...
– Господин секретарь!
Оба парламентария замерли от неожиданности и одновременно повернули головы на голос. В коридоре появились командор Дален с небезызвестным капитаном Моррисом.
Кромвель немедленно воспользовался дарованным ему шансом.
– Командор Дален, превосходно, что вы явились без промедлений! А я как раз вам навстречу шёл! И капитан Моррис, я счастлив вас видеть.
Оба военных крайне удивились столь бурному проявлению радости, но Кромвель стремительно протараторил:
– Командор Дален! А вот наш лорд-разведчик как раз собирался передать вам список распоряжений лорда-защитника на время его отсутствия. Видимо, вопросы безопасности на праздники и всё такое прочее.
Берроуз при виде надвигающегося Далена настороженно выпрямился.
– Да-да, верно я говорю, лорд-разведчик? - поспешно добавил Кромвель и нервно рассмеялся.
С чрезвычайно кислой гримасой Берроуз отдал свиток командору и, одарив всех троих ледяным взглядом, изрёк:
– Прошу извинить меня, джентльмены. Меня ждут более важные дела.
Троица проводила его взглядами, причём только Дален поклонился на прощание. Кромвель наконец смог перевести дух.
– Чё это было-то? - полюбопытствовал Моррис.
Кромвель отозвался не сразу, напряжённо глядя на закрывшиеся за лордом-разведчиком двери. Сердце заныло в недобром предчувствии.
– Ничего... Что ж, надо будет присмотреть за нашим дорогим лордом Берроузом.
Клара никогда не призналась бы Её Величеству, что предпочитает новые железные экипажи старым каретам.
Они двигались так ровно и плавно по рельсам, проложенным в городе. Никакой лишней тряски, никакие булыжники с камнями не страшны. Они, конечно, немилосердно грохочут, но в них себя как-то безопаснее чувствуешь, защищённее.
Если выехать до зари (что они и сделали), то до Поттерстеда можно добраться к вечеру.
Всю прошлую неделю с тех пор, как императрица приказала готовиться к отбытию, царила обычная суматоха, сопутствующая переезду. Клара должна была удостовериться, что Башня готова к празднику и будет должным образом содержаться в отсутствие Её Величества.
Лорд Кромвель, бедняжка, поделился с нею огорчениями, связанными с надвигающимся торжеством. Он и командор Дален обязаны будут проследить, чтобы дворец был надёжно защищён от неизбежного нашествия перебравших гуляк. К счастью, с появлением Гидрозатвора, подобные инциденты практически свелись к нулю. Кроме этого, Кромвель, чтобы держать императрицу в курсе текущих дел, будет совершать поездки из Дануолла в Поттерстед и обратно.
И хотя Клара (втайне) радовалась, что он навестит их в загородной резиденции, она не могла не сочувствовать: ему ведь не придётся насладиться праздником. Она принимала заботы нервного секретаря очень близко к сердцу.
Очередной подвернувшийся под колесо камень тряхнул карету и её пассажиров. Камеристка покрепче сжала колени, чтобы ненароком не стукнуться о колени Её Величества… или лорда-защитника.
Серконец смотрел в окно, на проплывающие мимо луга и деревья. Дануолл, а вместе с ним и железная дорога с удобными экипажами, остался далеко позади, и теперь они двигались по обычной грунтовой дороге мимо редких ферм и полей.
Клара не любила уезжать из Дануолла и всем сердцем ненавидела долгий нудный путь в Поттерстед, но и она вынуждена была признать, что в этот раз с удовольствием навестит Убежище. Слишком уж много всего случилось за последние дни. Всё встало с ног на голову после покушения при дворе, и навряд ли теперь вернётся на круги своя.
Лорд-защитник стал второй тенью императрицы.
Клара задумалась. Когда бы она не пришла, госпожа теперь всегда находилась в компании Корво. Ну, разве что, он исчезал, когда ей пора было ложиться спать или принимать ванну.
Даже сейчас, на фоне мирного пейзажа, лорд-защитник выглядел напряжённым и готовым к действию. Вместо того чтобы спокойно откинуться назад и любоваться видом, он сидел, выпрямив спину и устремив вдаль ищущий взгляд.
От этого становилось не по себе. Жаль, что госпожа позволила ему ехать с ними, а не поставила его во главе сопровождающего отряда. Раньше с императрицей в карете ездила только Клара.
Но когда она робко покосилась в сторону Её Величества, выяснилось, что той его присутствие как бы и не мешает.
Её Величество задумчиво рассматривала спутника, позабыв про лежащую на коленях книгу.
После долгого молчания странно было услышать её голос.
– Клара, моя лошадь готова?
Серконца, видимо, эти слова тоже застали врасплох. Клара, прежде чем вежливо опустить глаза и ответить, успела увидеть, как резко он обернулся.
– Разумеется, госпожа.
Она ждала чего-то такого и заранее проследила, чтобы любимая кобыла Джессамины была осёдлана, накормлена и почищена.
– Время уже к вечеру.
– Суда по солнцу, да, - согласилась Клара. Как будто это имело значение. Джессамина проявляла все признаки нетерпения, а камеристка прислуживала ей достаточно долго, чтобы понимать её настроения.
– Обычно остаток пути я еду верхом, - вдруг объяснила Джессамина, и Кларе пришлось поднять взгляд, чтобы понять, что обращается та к своему лорду-защитнику. Корво в ответ сдвинул брови и, грубиян такой, даже глаз не опустил. Клара чуть языком не прищёлкнула от неодобрения.
– Прямо у подножия горы проложена дорога для торговых караванов.
Корво шевельнулся. Ловко изогнул пальцы, поднимая руку вверх, ткнул кулаком в подбородок и помотал головой.
«Сегодня вам лучше не ехать».
Клара не могла представить, какие слова могли бы ещё сильнее расстроить императрицу.
– Я позволяю вам заботиться о моей сохранности, лорд-защитник, но так же за мной право игнорировать советы, в которых я не нуждаюсь.
Камеристка сложила сцепленные руки на коленях, не смея взглянуть на Джессамину. Её, к счастью, подобная участь миновала, но она не раз слышала, как госпожа отчитывает тех, кто заслужил этот резкий тон. Клара им не завидовала.
Украдкой бросив взгляд на лорда-защитника, она, к немалому своему изумлению, увидела, что он по-прежнему бесстрашно смотрит в глаза Её Императорскому Величеству.
«Это моя работа».
Клара нахмурилась, уже примерно представляя, какой ответ он получит.
– Ваша работа – раздавать непрошенные советы?
Клара болезненно поморщилась и перевела взгляд на гордый чёткий профиль Джессамины.
Неожиданно для них обеих, из уст немого вдруг прозвучал низкий, хрипловатый смешок.
Клара повернулась к Корво как раз вовремя, чтобы заметить быструю улыбку. Он чуть расслабил плечи и вместо того, чтобы ответить, опустил пальцы уже занесённой для жеста руки на щетинистый подбородок. Он словно бы размышлял, стоит ли продолжать конфронтацию.
Улыбка ещё брезжила на его губах, когда он снова посмотрел на Джессамину, немного обескураженную столь лёгкой победой.
– Если вам тревожно, вы можете меня сопровождать.
Корво продолжал смотреть на неё, и Клара подумала, что он последовал бы за нею в любом случае.
– Вы умеете ездить верхом? - уточнила императрица.
Корво ответил жестом, который Клара не узнала и мысленно пожалела, что неделю назад забросила уроки. К тому же, серконец говорил очень быстро, и читать его жесты было тем ещё испытанием.
Императрица тихонько рассмеялась:
– Конокрад?!
Клара опять нахмурилась. Ну и дикарь.
– Тогда вы умеете скакать очень быстро.
«Да».
Клара в ужасе посмотрела на госпожу. Её словно не волновали ни его дурные манеры, ни признание в прошлых... преступных деяниях.
– Клара, пусть помимо моей кобылы подготовят какого-нибудь хорошего скакуна. Дальше мы с лордом-защитником поедем вместе.
– Да, Ваше Величество.
И всё, бесполезно её отговаривать. У неё в крови это поистине королевское – и колдуинское – упрямство. Так что Клара открыла окошко, крикнула кучеру, чтобы тот остановился, и принялась раздавать нужные распоряжения.
Земля стонала под грохотом копыт.
Руки в кожаных перчатках натянули повод, указывая направление поворота. Лошадь, не сбавляя скорости, послушно обогнула поваленное дерево и вернулась на тропу.
Улыбка осветила лицо Джессамины, когда земля под ними пошла вниз, и кобыла тряхнула головой, разметав летящую по ветру гриву. Они мчались вниз по отлогому склону поросшего лесом холма, и ей пришлось покрепче прижать колени к бокам животного и пригнуться пониже, чтобы спрятаться от встречных порывов ветра. Она подбодрила кобылу коротким возгласом и похлопала её по шее, ощутив ладонью напружиненную силу.
Сердце колотилось в такт гремящим копытам. Джессамина быстро оглянулась назад.
На лесную тропу с треском и грохотом вырвался огромный вороной жеребец.
Конь заартачился и поднялся на дыбы, обнаружив убегающий вниз склон, но всадник удержался в седле, перехватил поводья и быстро щёлкнул ими, направляя скакуна в погоню за своей императрицей.
Джессамина едва не рассмеялась при виде этого зрелища, и вернулась к дороге.
Лесистый отлог перешёл в широкую плоскую равнину с синеющим вдали горным хребтом. Клонящееся к западу солнце золотило высокую траву, пробиваясь сквозь облака. Джессамина, упиваясь раздольем, несколько раз вдохнула полной грудью и привстала на стременах.
Поблизости раздалось громкое ржание, и мимо, всё набирая скорость, чёрной стрелой пронёсся жеребец. Целеустремлённо склонившийся над ним Корво успел одарить Джессамину высокомерно-равнодушным взглядом, пришпорил коня и исчез из поля зрения.
Джессамина захихикала, принимая вызов, и прикрикнула, подгоняя кобылу.
Лошади мчались почти вровень, поднимая тучи пыли и неся пригнувшихся к их мощным шеям всадников.
Свободно гуляющий по равнине ветер обдувал её лёгкое, затянутое облегающим жокейским костюмом тело, выбивал из причёски пряди волос – и тревоги из головы. Небо над головой простиралось бесконечное, бескрайнее – в Дануолле такого не увидишь! – и Джессамина даже посреди бешеной скачки успела восхититься его яркостью. Вдохновившись, она пришпорила кобылу и начала обгонять Корво.
Лорд-защитник, однако, не собирался так легко уступать победу. Он подался вперёд, и полы распахнутой форменной шинели захлопали, точно парус на мачте. Сквозь хлещущие по лицу волосы она разглядела его решительные глаза. Черным дымом клубились грива вороного и стелящийся по ветру плащ.
Звонкий крик пронзил воздух.
И Джессамина лишь спустя секунды осознала – кричал Корво. И это откровение, столь внезапное и поразительное, затмило в её глазах даже то, что он легко обогнал её и ускакал вперёд.
Через несколько ярдов Корво повернул разгорячённого коня, и вороной, явно красуясь перед кобылой, несколько раз горделиво ударил копытом в землю.
Джессамина пустила свою послушную лошадь лёгким галопом, нагоняя их.
– Что это было?! - перекрикивая храп и ржание, со смехом крикнула она.
Корво пожал плечами и ничего не ответил, только улыбнулся.
У него оказалась очень приятная и заразительная улыбка. Джессамина никогда его таким не видела - растрёпанные ветром волосы, сбившаяся в яростной гонке шинель, открытое, радостное лицо и золотисто-карие в свете солнца глаза – даже несмотря на щетину и резкие черты, он выглядел совсем юным.
Эта перемена неожиданно обрадовала её, и Джессамина рассмеялась, уступая нахлынувшей эйфории. Корво явно разделял её чувства - его улыбка стала ещё шире.
Он послал развеселившегося жеребца рысью ей наперехват, на ходу протягивая руку.
Джессамина поняла, что он собирается взять её за руку, и почувствовала, как лицо заливает жаркий румянец, а в груди зарождается невесомый безымянный страх.
Но он всего лишь забрал у неё поводья, чтобы лошади шли бок о бок на обратном пути к дороге. Пока Джессамина молча корила себя за непотребные мысли, Корво сказал ей:
«Пусть отдохнут».
Она лукаво прищурилась:
– Они или вы, мой милый защитник?
Тот, сверкнув зубами, беззвучно рассмеялся и отмахнулся.
«Мы втроём».
Джессамина захохотала, запрокинув голову и чувствуя, что волосы, оставив тщетные попытки удержаться в причёске, падают на спину.
– Вот теперь верю, что вы были конокрадом! ‒ счастливо заявила она. ‒ По-моему, я так не скакала с тех пор, как заклеймили отцовскую лошадь... причём с ним в седле!
Их взгляды снова встретились. Кобыла тряхнула головой, и Джессамина, почувствовав, что случайно коснулась коленом его колена, посмотрела в сторону, пытаясь унять своё чересчур радостное возбуждение.
Когда она вновь повернулась к нему, он как раз закончил что-то говорить.
– Повторите-ка.
Рука Корво замерла в воздухе. Улыбка вдруг сделалась натянутой, брови озабоченно сдвинулись... будто он раздумывал, не сказал ли чего лишнего.
– Корво?
Тогда он повторил - медленно выводя знаки, глядя на свои руки, избегая её взгляда.
«Я хотел бы такую лошадь».
Всего-то, удивилась Джессамина.
– Разумеется, пусть будет ваша, ‒ милостиво разрешила она. В его просьбе действительно не было ничего нелепого. Он лорд-защитник. Если ему нужна лошадь, ему и просить-то не обязательно, вся конюшня к его услугам.
Он просто кивнул, и Джессамина не стала расспрашивать, чего он так стесняется.
Некоторое время они пробирались через поле в молчании, наслаждаясь сладким ветром, горным пейзажем и вольной широтой небес. Джессамина слышала крики птиц со стороны леса - наверняка, стая собралась на юг. Может быть, даже на Серконос. Лошади брели по колено в густой траве, шелестящей, точно прибрежные волны.
Она закрыла глаза от наплыва чувств. Это и было самым большим наслаждением в её жизни: простая прогулка за городом, когда можно почувствовать себя женщиной, а не монархом.
– Правда, здесь красиво? - спросила она. Корво посмотрел на неё, обвёл поля взглядом и, к её удовольствию, утвердительно кивнул. – Отец старался приезжать сюда как можно чаще. Иногда он весь путь проделывал верхом. Оставлял сопровождение, только меня брал с собой.
Она улыбнулась, вспомнив, как ворчала гувернантка: мол, что это за поведение для юной леди, и зачем отец такое поощряет!
Джессамина часто задумывалась, а понимал ли вообще отец, что воспитывает девочку? В детстве ей казалось, что он просто хотел сына и потому обращался с нею скорее как с мальчиком.
Став постарше, она стала задумываться о другом: не поступал ли отец так, зная, что Империя не сделает скидки на пол правителя? Не потому ли разговоры о браке и этикете носили самый общий характер?
Не то, чтобы она не была женственной, нет. Напротив, в первые годы правления, после болезни и смерти отца, она очень хорошо усвоила, что, ей, как женщине, доступны иные, не требующие применения меча или грубой силы способы добиться своего.
Из задумчивости её вывел тихий звук - Корво похлопал себя по бедру, привлекая внимание.
«А ваша мать?»
Джессамина уставилась на него в некотором изумлении. Нет, мягкий жест «мать» ни с чем не спутать: раскрытая ладонь, лёгкое прикосновение большого пальца к подбородку.
– А вы обожаете задавать прямые вопросы, правда, лорд-защитник?
Корво задумался, глядя в сторону. Она не хотела бранить его, но... иной раз он пренебрегал даже самыми элементарными правилами вежливости.
Корво поднял на неё глаза.
«Я не могу говорить словами».
Сказанное поразило Джессамину до глубины души, и она вдруг поняла, какой дурой была всё это время.
У него нет слов, только жесты. У него нет возможности вести пространные разговоры и танцевать вокруг темы при помощи одних только рук. В чётких движениях его пальцев нет ни времени, ни места для вежливого празднословия. И даже если бы было, кто стал бы ждать, пока он договорит?
Она отвела взгляд, не желая показывать смущение и раскаяние за свои несправедливые мысли. Так что она просто ответила:
– Мне было одиннадцать лет, когда мать умерла, рожая моего младшего брата. Вскоре после этого умер и малыш.
Она обернулась к нему, чтобы он видел её нейтральное выражение. Ничего невыносимого в этих воспоминаниях не было. Она вполне могла говорить об этом.
Но Корво, опустив глаза, сжал руку в кулак и описал им круг на уровне груди.
– Не извиняйтесь! – устраиваясь в седле поудобнее, фыркнула Джессамина. – Я была ещё ребёнком, и изрядно подросла с тех пор. Я помню достаточно, чтобы любить её. И недостаточно, чтобы продолжать горевать.
Корво не ответил. Чтобы развеять затянувшееся гнетущее молчание, Джессамина снова заговорила:
– Расскажите о ваших родителях, Корво.
Тот с явным удивлением поглядел на неё из-под упавших на глаза растрёпанных волос.
– Ну, извините, раз уж вы спрашиваете меня такие вещи, не вижу, почему бы мне не ответить тем же.
Корво явно чувствовал себя не в своей тарелке. Медленное «Ваше Величество» вышло неохотным, словно он раздумывал, как бы повежливей уйти от ответа. Она ждала, поглаживая кобылу по шее, пока он нервно смотрел вверх, ища поддержки с небес.
Наконец, отпустив поводья, он поднял руки.
«Вам будет неприятно это слышать».
– Это уж позвольте мне самой решать, – в её голосе зазвучали опасные непреклонные нотки.
Корво вслух вздохнул и, слегка понурившись, принялся жестикулировать.
«Я не знаю отца. Мать умерла, когда я был ребёнком».
– Вас продали на Виселицы? - выпалила Джессамина. Проклятье. Она прикусила язык, запоздало ругая себя за опрометчивость. Откровенность откровенностью, но спрашивать такое, с учётом его происхождения, всё равно казалось грубостью.
Обиды в карих глазах Корво, впрочем, не оказалось. Он отрицательно покачал головой.
«Мать сама отдала меня туда».
Джессамина некоторое время молча недоумевала, а Корво как-то странно покосился на неё, случайно задев коленом. Тогда она призналась:
– Я не понимаю.
Следующие жесты были очень быстрыми, почти торопливыми, когда он мазнул костяшками пальцев по щеке.
«Она была...»
Джессамина наклонилась к нему, чтобы лучше видеть его лицо и руки.
– Что-что? Я не знаю этот жест.
Корво обречённо выпрямился и принялся расшифровывать по буквам. П-р-о-с-т-
– Проститутка.
Корво отвернулся, а Джессамина, вспыхнув, подумала, что для того, чтобы обсуждать личные вопросы с лордом-защитником, нужна некоторая подготовка.
И, тем не менее, рассудок уже анализировал новые сведения. Обстоятельства подобного поступка всё равно оставались за гранью понимая. Будь ты хоть трижды проститутка, но добровольно отдать своё дитя висельникам? Даже не за деньги – что особенно странно, потому что этот мотив хоть как-то объясняет такой выбор. Может быть, ей грозила опасность? Может быть, она не могла растить ребёнка? Наличие оного, должно быть, является весомым препятствием в... профессии такого рода.
Она ошиблась, предположив, что Корво будет прятать глаза. И, хотя она ничего не сказала вслух, он, кажется, понял ход её мыслей.
«Лучше учиться убивать, чем учиться быть нищим».
Она задумалась над этим объяснением. Не ей судить. Быть может, резкий контраст между её собственной благополучной жизнью и участью тех, кому повезло меньше, мешал ей понять.
А сложись всё наоборот, смогла бы она растить ребёнка в борделе, торгуя собой за кусок хлеба? Или ей бы жилось спокойнее, если бы она знала, что где-то её сын учится сражаться за то, что должно принадлежать им?..
Она так и не смогла себе ответить. Вместо этого, Джессамина посмотрела на Корво, сжала кулак и очертила небольшой круг у груди.
Тот разуверяюще улыбнулся и помотал головой. Вернув ей поводья, он сжал бока коня, и тот радостно шевельнул ушами.
Она смотрела, как свободно и естественно он управляется с лошадью и улыбнулась, увидев, что он сложил губы трубочкой и коротко свистнул, и конь, повинуясь ему, с готовностью ускорил рысь.
У них ещё оставалось время до заката. Джессамина, тряхнув поводьями, пустила кобылу вдогонку, намереваясь до конца наслаждаться прогулкой в обществе лорда-защитника.
___________________________________
Про это я даже картинку рисовала))
Следующая глава
Предыдущая глава
@темы: Dishonored, Diplomatic Gestures
-
-
30.09.2014 в 21:10-
-
30.09.2014 в 22:09блошка:
"Отец старался приезжать сюда_ как можно чаще". Без запятой.
-
-
01.10.2014 в 14:32Hisana Runryuu, блошка:
-
-
01.10.2014 в 14:46