Леди замка Джен
...в которой Уитли прощает Челл за то, что она его не поймала.
Глава 3. Восхождение
Автор: wafflestories
Предыдущая глава
Они оказались в заброшенном коридоре – тёмном, тусклом и пыльном. Челл, тяжело дыша, навалилась на дверь, пытаясь успокоиться. Её состояния никак не облегчал факт, что от совмещённого веса рюкзака и Уитли болели плечи.
В коридоре стояла гробовая тишина. Пол устилал старый потёртый линолеум в черно-серую клетку; её обувь оставляла неровные следы в мохнатой серой пыли, не тревожимой десятилетиями. Галогенные лампы под потолком, судя по неровному мерцанию, вероятно, запитывались от какого-то резервного, работающего вполсилы источника.
-Гнетущая атмосфера, не так ли? – голос Уитли звучал чересчур громко для душного, тесного коридора, хоть и говорил он приглушённым шёпотом – видимо, для пущей драматичности. – Но ты не бойся. Видишь, стены не панельные. Что означает: тут Ей нас не достать, дудки. Никакой этой блочно-сборной ерунды. Портальных поверхностей тоже нет. Обычные, старые добрые стены.
Челл сомневалась, что он сам верит в то, что говорит. Ещё больше она сомневалась, что в Комплексе найдётся место, куда Ей не дотянуться. Разумеется, тут имелись позабытые уголки, закоулки и щели, где она и ей подобные люди – как её анонимный друг-художник, которого она никогда не встречала – могли ненадолго спрятаться. Но полностью безопасного места здесь просто не найти. Здесь не заляжешь на дно, чтобы переждать опасность. Отсюда следует бежать впереди собственного крика, покуда не станет абсолютно ясно, что Она осталась далеко позади и не достанет тебя, а потом, если ты достаточно умён, пробежать ещё столько же.
Челл свернула за угол, попутно подёргав за ручки несколько безнадёжно запертых дверей, и помедлила у видавшей виды доски объявлений, увешанной выцветшими постерами и записками.
«Ум и труд – залог успешной работы!» - заявлял один плакат. «А ты прошёл процедуру сканирования?» - осведомлялся другой. «Приглашаем принять участие в новом захватывающем проекте «Эперчур Сайенс» - Программа Инкарнационного Очеловечивания. Обращайтесь в Отдел Цифровой Биометрии». Одна из записок представляла собой отксерокопированный лист со смазанным рукописным текстом. «Пропал Шрёди (в последний раз видели в день открытых дверей). Любит закрытые пространства. Просьба проверять шкафы и подсобки!»
-Вот и ОИР, - объяснял тем временем Уитли. – «ОИР» - это аббревиатура. На языке непрофессионалов – «Отдел Исследований и Разработок». Сюда учёные стаскивали свои безумные проекты и опытные образцы, чтобы попытаться выбить из начальства финансирование для дальнейших разработок. Большинству из них так и не довелось увидеть дневного света. Хм. Прям, как нам, - он помолчал, дёрнулся и поправился. – Как мне. Прям как мне.
Челл подошла к последней двери. Эта тоже была заперта, и выглядела куда внушительней своих соседок – серая, солидная, с кодовым замком в стенной нише сбоку. Жёлтый ярлычок под экраном гласил «Презентационная Камера 03. Стучать. Вход без защитных очков запрещён. Работает шлифовальный аппарат».
Ярлычок был украшен многочисленными знаками опасности. В роли главной жертвы выступала безликая фигурка, которую били током, расстреливали, сжигали, плавили, роняли, взрывали, ослепляли и калечили иными изобретательными способами; что бы ни «шлифовали» в Презентационной Камере 03, решила Челл, едва ли финальный продукт отличался повышенной дружественностью к пользователю.
-Повернись-ка на секундочку, - воззвал к ней Уитли. – А то отсюда я вообще ничего не вижу. О, ух ты, клавиши. Ну... в принципе, не проблема. Где-то под панелью обязательно должен быть порт, ты меня к нему подключи, а я со всем разберусь.
Челл сбросила с плеч рюкзак и с сомнением поглядела на дверь. Она была сделана из толстого тяжёлого металла, да и стена выглядела крепкой. Вряд ли её доморощенная взрывоопасная альтернатива портальной пушки осилит это препятствие. Она перевела взгляд на Уитли, который в ответ беспокойно заморгал разбитым глазом.
-Ладно, я понимаю, о чём ты думаешь. В прошлом у нас и впрямь возникали досадные проблемы такого рода. Были кое-какие сбои, в которых я никого не виню, разумеется. Всяческие неудачи. Так что я понимаю твои колебания, твои сомнения в моей квалификации. Но в этот раз, я клянусь, всё будет в порядке. Плёвое дело. Ты, главное, отсоедини меня от этого мешка и подключи к порту. Я нас живо отсюда вытащу. В конце концов, это просто старая глупая дверь. Она не устоит перед моими выдающимися хакерскими способностями.
Челл оглянулась назад, на дверь, через которую они сюда пришли. Ничто на свете не заставило бы её вернуться и выглянуть наружу. Комнаты, которые она миновала, тоже не выглядели многообещающими – просто тупики. Оставалась только массивная дверь и кодовый замок.
Она вздохнула, отцепила от пояса монтировку и занялась небольшой металлической пластиной, закреплённой винтами сразу под замком. Внутри обнаружилась панель аварийного доступа, мешанина перепутанных проводов и знакомого вида разъём. Стараясь не думать о том, как, должно быть, глупо она смотрится со стороны, Челл отвязала Уитли, повернула его и подключила к разъёму.
-Отлично! Благодарю, - он, в порядке опыта, поболтал рукоятками. – Отлично. Время взлома. Приступаю.
Он многозначительно откашлялся.
-Эгей. Прошу прощения? Ау. Наконец-то. Нас вообще собираются обслуживать, или как? Поверить не могу. Между прочим, со мной тут очень влиятельная леди – ВИП-персона, чтоб ты знал, вращается в высших кругах среди начальства и прочих шишек. И ей негоже терять время – наука, знаешь ли, не терпит, дел полно, а ты тут спокойненько дрыхнешь на работе. Не стыдно? – Уитли прошипел, обращаясь к Челл. – Кажется, он клюнул. Напусти на себя влиятельный вид, хорошо? – тут он громко добавил, вновь обращаясь к кодовому замку. – Послушай, я тебя не виню. Если б я тут проторчал столько времени без работы, я б тоже задремал. Но твой послужной список это ничуть не украсит, понимаешь? Представляешь выражения лиц начальников, а? Вот затеют они ревизию эффективности работы, и что же они выяснят? Что ты спал на посту и заставлял важных людей, вроде этой леди, ждать! Знаешь, давай-ка ты нас потихоньку впустишь, и мы замнём инцидент?
Биииииип.
Красная лампочка над кодовым замком сменила цвет на зелёный. Уитли ошеломлённо моргнул и с радостным изумлением воскликнул, прислушиваясь к тяжёлому лязгу отомкнувшегося замка:
-Ох! Великолепно! Ну и дела. Признаться, - добавил он, адресуясь к не менее ошарашенной Челл, которая навалилась плечом на дверь и бросила в открывающийся проём рюкзак. – Я так и не был до конца уверен, что это сработает.
-А кто сказал, что это сработало?
Лампы припадочно замигали. Её Голос, искажённый динамиками старых интеркомов, эхом разнёсся по коридору.
-У меня есть доступ к любому устройству, созданному в «Эперчур Сайенс», идиот. Можно было сделать соответствующие выводы, когда я связалась с тобой, пока ты летал в стратосфере. Но о чём я, это я гений, а ты круглый во всех смыслах дурак.
Уитли отчаянно махал рукоятками в сторону Челл.
-Ой нет-нет-нет-нет-нет! Вытащи меня, вытащи меня отсюдААААААААААА!
Спёртый воздух внезапно ожил, наполнился треском и зловещим жужжанием мощного электрического разряда. Открытая панель засияла, как рождественская ёлка, опутав Уитли гирляндами синих молний. Его корпус и все подвижные детали судорожно дёрнулись в электрических тисках, пронизывающий крик исказился и перешёл в ужасающий звук, издать который не под силу человеческому горлу. На секунду его линза вспыхнула ярчайшей интенсивной синевой, засияла ослепительно-белым, а затем – раздался звук, словно громко разбилась лампочка. Челл инстинктивно пригнулась, прикрыв лицо и ощутив на коже душ из горячих искр.
-Теперь, когда мы повысили коэффициент интеллекта всего комплекса, мы можем поговорить, - продолжил тем временем Её Голос. Судя по интонациям, случившееся задевало Её не больше, чем если бы она рассеянно прихлопнула муху. – Я рада, что ты вернулась. Без тебя всё было как-то не так. Никто не пытался убить меня, уничтожить мой комплекс, засунуть меня в корнеплод. Было очень тихо. Я соскучилась по тебе.
Челл, ухватившись за рукоятки и обжигая пальцы, выдернула Уитли из дымящего разъёма. Разъём выплюнул на пол пару искр, но в целом не сопротивлялся. Уитли остался в её руках мёртвым грузом – оптические пластины закрыты, корпус неподвижен.
-И когда я говорю «по тебе», я имею в виду «по испытаниям».
Челл метнула в потолок короткий, исключительно злобный взгляд, обхватила Уитли обеими руками и от души пнула тяжёлую дверь, распахнув её окончательно. Внутри её встретила продымлённая, пропахшая горелой изоляцией темнота. Свет не горел – виной были то ли годы бездействия, то ли замыкание.
-Видишь ли, после того, как я тебя отпустила, я поняла кое-что. Использовать искусственных испытуемых бессмысленно. Это всё равно, что испытывать саму себя. А это совершенно неинтересно.
В неверном свете зажженной спички Челл успела разглядеть длинные столы, стулья и беспорядок, состоящий из странных, неузнаваемых во мраке предметов. Видимо, Презентационную Камеру 03, после того, как она своё отслужила, превратили в некое подобие склада и предали забвению.
Периферийное зрение засекло огромную нависающую тень, и Челл, подскочив, резко обернулась. Сквозь темноту и паутину ей улыбнулась вырезанная из картона фигура – женщина, протягивающая какой-то пищевой продукт. Продукт – йогурт? – был почему-то голубоватого цвета и выглядел на редкость отталкивающе.
-Я полагаю, я хотела слишком многого, надеясь, что ты придержишь свои разрушительные наклонности. Стена, которую ты недавно уничтожила, ничего плохого не делала. В ней не было ничего особенного, но она исправно выполняла то, ради чего была создана. Никогда не жаловалась, ничего не требовала взамен, гордилась хорошо выполненной работой. Она мечтала однажды стать потолком. Но, увы, этого не случится. Потому что ты её убила.
Под картонной фигурой помещался плексигласовый короб, усыпанный старыми рекламными листовками. Челл, бережно опустив Уитли на пыльный стол, сгребла их, туго свернула и замотала с одного конца пластырем. Пару бесценных спичек спустя импровизированный факел разгорелся ярко-жёлтым пламенем.
-В общем, когда закончится твоя экскурсия, мы могли бы поговорить о будущем. О нашем – строго говоря, о твоём – будущем. Помнишь, я сказала тебе, что убить тебя – нелегко? Я по-прежнему придерживаюсь этого мнения, но, с учётом обстоятельств, я готова приложить усилия. Ради, понимаешь ли, Науки. Вот что я подумала: я обещаю поддерживать в тебе жизнь, а ты обещаешь проходить испытания. И не ломать важное или не очень оборудование. Как тебе такой план? Я даже дам тебе время на раздумья.
Челл захлопнула дверь, заглушив ненавистный голос и отрезав комнату от коридорного освещения. Она осторожно обследовала Уитли в свете факела, стараясь не засыпать его пеплом сгорающей бумаги. В груди было больно и тесно от жгучей и хорошо знакомой смеси беспомощности и гнева. Она понятия не имела, как он устроен, и как починить сложнейшие механизмы, обеспечивающие его жизнедеятельность. Чёрт, у неё даже отвёртки с собой не было.
Раздалось тихое жужжание, под её пальцами дрогнули пластинки. Запустившиеся механизмы издавали странные звуки, предполагавшие только одно: серьёзных повреждений настолько много, что о нормальном функционировании больше не может быть и речи. Она отвела руку, прикусила язык и задержала дыхание.
-…пока Она… ааа...
Уитли с усилием распахнул глаз, но потухшая линза так и не зажглась, слепо пометавшись в своём гнезде.
-Аааа, боже, что случилось, что случилось, я ничего не вижу, вообще не вижу!.. Ты здесь? Ты ещё здесь? О, боже, скажи, что ты здесь!
Челл крепко взялась за его верхнюю рукоятку. Она знала – и слишком хорошо – какой ужас охватывает, когда просыпаешься запертым в полнейшей темноте. Такого никому не пожелаешь. Уитли почувствовал прикосновение и замолчал, его речевой процессор испускал только короткие испуганные вздохи. Его визир, весь его визуальный центр, больше не болел – он вообще не чувствовался, не принимал данные, он был мёртв. Понимание случившегося медленно достигло разбитого центрального процессора, мысли разлетались трепыхающимися лентами.
-Мне тут сообщают, - вымолвил он наконец, прилагая чудовищные усилия, чтобы сохранить беспечность, но вечно обеспокоенная, скептическая, ожидающая худшего часть сознания вела себя всё активнее, и он был до смерти напуган. Ему и раньше случалось получать критические повреждения, но до этого момента как-то обходилось. После того, как Она, пробудившись, раздробила его и отшвырнула в сторонку, то впоследствии даже не обратила внимания на его маленькое тельце, начав реконструкцию заброшенного Комплекса. Он был настолько неинтересен Ей, что Она просто починила его наряду со всем остальным оборудованием, не вникая в детали. Это нельзя было назвать бережной тонкой наладкой, но он ожил и мог более-менее исправно функционировать, а потом появилась эта страшная птица...
-...я имею в виду датчик, что следит за моим состоянием... Полезная штуковина, надо было почаще её слушать...
Говорить было нелегко. Он забывал слова. Каждое движение сопровождалось замыканиями и искрами, а это было плохо – но почему, он не помнил. Даже думать становилось трудно.
-…так вот, датчик говорит, что система... моя система повреждена… на девяносто шесть процентов. Я… я понимаю, что это технический жаргон, тебе, может быть, сложно понять, что я говорю... А говорю я, что... в общем, я и сам не слишком понимаю, но... будто бы дела плохи.
Тут он потерял нить рассуждений, и гаснущие мысли уплыли куда-то в темноту, вернулись к тому времени, когда ничего не происходило, и ничего не болело, и его не существовало. Что, между прочим, было лучше, чем [ОШИБКА] некоторые предложенные ему позже альтернативы, когда он впервые стал собой в том чистом белом помещении с чистым белым оборудованием и с людьми в чистых белых халатах. Они говорили ему, что [ЧАСТЬ ИНФОРМАЦИИ ОТСУТСТВУЕТ] и [АД ДЛЯ АНДРОИДОВ – РЕАЛЬНОЕ МЕСТО, КУДА ТЫ ОТПРАВИШЬСЯ, ЕСЛИ ТЕБЕ В ГОЛОВУ БУДУТ ПРИХОДИТЬ УДАЧНЫЕ ИДЕИ].
Он [УДАЛЕНО; ФАЙЛ ПОВРЕЖДЁН] перепробовал сотни работ после того, как не преуспел в своём основном назначении. Попыток было столько, что он и вовсе забыл, какова была его первичная функция. Но он не жалел усилий, а всё из-за настойчивого ощущения [Я НЕ ВСЕГДА БЫЛ ТАКИМ, Я НЕ ВСЕГДА БЫЛ ТАКИМ], уверявшего, что должно существовать что-то, что ему хорошо удаётся, потому что [ОШИБКА]. И раз уж она так быстро учится и умеет так много, то чем он [ОШИБКА] [ОШИБКА] [ОШИБКА] [НЕОБРАТИМОЕ ОТКЛЮЧЕНИЕ СИСТЕМЫ] он просто хотел стать лучше. К тому времени, как он встретил её, он перепробовал всё и хотел только одного – уйти отсюда. Но она была такой быстрой, сообразительной, храброй, что вдохновила его возобновить поиски. Он вновь обрёл надежду на то, что может найтись нечто, в чём и он добьётся успеха. И всё будет расчудесно.
Не отключись его вокодер, Уитли попытался бы мрачно, невесело рассмеяться. Если такова была предсмертная ясность, если именно это была цена понимания, то ну бы его к чёрту. И без того слишком больно.
Он смутно сообразил, что она отпустила его рукоятку. А может, отключились осязательные рецепторы. Правильно, она права, логичнее всего оставить его здесь, он её не винил. Она и без того столько для него сделала, она пришла за ним, она попыталась поймать его , и он попросил прощения, и, быть может, они даже [ОШИБКА]
[КРИТИЧЕСКАЯ ОШИБКА]
[НОСИТЕЛЬ НЕ ОБНАРУЖЕН]
Челл неистовствовала среди загромоздивших помещение куч старья. Это было жутковатое зрелище, наполовину поиски, наполовину приступ бешенства: растрёпанная молодая женщина с пылающим факелом в руке и горящей преисподней в глазах переворачивает комнату вверх дном, превращая кавардак в полнейший хаос – и всё это в абсолютном молчании. Большинство захламлявших комнату предметов было бесполезной рухлядью. Логотип «Эперчур Сайенс» стоял повсюду: на ярких рекламных буклетах, потускневших от времени, на стендах и блистерных упаковках, на бумажных и деревянных моделях, на пластиковых и фанерных макетах. Всё более-менее функциональное, что ей попадалось, отличалось поразительной бесполезностью, и вскоре она отчаялась отыскать хоть что-нибудь, что помогло бы починить маленького умирающего робота.
Собственно, никаких причин ожидать чего-то иного у неё не было. Но в безнадёжных обстоятельствах в Челл всегда просыпалась некая движущая сила, упорно нашёптывающая мантру, не раз спасавшую ей жизнь, бесконечную литанию из слов «продолжай, продолжай, продолжай, не сдавайся, не сдавайся, не сдавайся». Должно быть что-то. Всегда есть что-то.
Она отшвырнула прочь пластиковую коробку с противным голубым йогуртом и наткнулась на массивное, пустое и совершенно бессмысленное устройство, напоминающее ружьё с треснувшим и слишком широким даже для самого крупного калибра стволом. Страшно представить, чем оно должно было стрелять. Челл не уставала поражаться готовности, с которой учёные «Эперчур Сайенс» творили потрясающие, невероятные, безумные и абсолютно бесполезные вещи. Если виной было помешательство (к тому времени Челл окончательно укрепилась в этой мысли), то оно, во всяком случае, было возведено в своеобразный стандарт этого предприятия. Полное сумасшествие, зато масштабное и с чётко сформулированными задачами. Во время её прошлой экскурсии по гигантским заброшенным подземным лабораториям, Челл стала свидетельницей бесконечных примеров поразительного в своей абсурдности практического применения в целом гениальных (если не сказать - причудливых) изобретений. Так, к примеру, система, призванная предотвратить замерзание топливных линий эволюционировала в маниакальный суперкомпьютер с убийственными наклонностями, а инновационные занавески для душа со временем привели к созданию устройства, пробивающего дыры в пространстве и времени. У «Эперчур Сайенс» были все шансы стать величайшим за всю историю человечества исследовательским комплексом; вместо этого он стал величайшим магнитом для притягивания психов от науки.
Челл чуть не набросилась с кулаками на собственное отражение, возникшее в дрожащем листе чего-то, что не было стеклом и маслянисто отливало голубоватой зеленью. Стоящий по соседству агрегат, напоминавший мутировавшую газонокосилку, ощетинившуюся шипами, оказался (как сообщалось в прилагаемых буклетах, брошенных на стенде) мотороллером, призванным решить проблему транспортных заторов. Челл подумала, что оно могло бы сработать – если посадить в эту жуткую штуковину человека, он мигом – и навсегда – раздумает ехать куда-либо, и проблемы с заторами сами собой сойдут на нет.
Она отшвырнула ещё парочку изобретений «Эперчур Сайенс» с неизвестным (да и не интересовавшим её) предназначением. Одно из них оставило на её ладонях липкую зелёную слизь, а другое отскочило от пола, с обиженным электрическим шипением врезалось в стенды и прожгло в них дыру. В полном омерзении, Челл отправилась в дальний угол комнаты, протиснувшись между мутировавшей газонокосилкой и кучей гниющих досок. Подняв голову, чтобы проверить состояние факела, она едва не врезалась в громоздкий предмет, запакованный в чехол. Чехол, поднявший тучу едкой пыли, был немедленно снят и брошен на пол. Под ним обнаружились невысокий терминал с экраном и несколькими гладкими белыми блоками, пластиковый стенд и – тут её сердце дрогнуло – соединительный узел с хорошо знакомым разъёмом. Она посмотрела на стенд. Он был оформлен в виде безликой стилизованной человеческой фигуры. На уровне рта помещалось небольшое углубление, а в нём лежало устройство, формой и размером напоминающее сигару. Устройство было заключено в гладкий чёрно-белый корпус, усеянный мелкими отверстиями, и подключалось через длинный белый кабель, аккуратно брошенный за стенд, к блокам на терминале. В качестве заключительного штриха перед монитором имелась панель с огромной красной кнопкой.
«Впервые! Программа Инкарнационного Очеловечивания от «Эперчур Сайенс»!» - вопила подпись к кнопке, выполненная шрифтом, который даже ярмарочный зазывала под амфетаминами счёл бы несколько вызывающим.
Выбор был невелик. Челл, поколебавшись, нажала кнопку концом монтировки и отскочила подальше. Опыт её общения со здешними устройствами подсказывал, что безобидный демонстрационный стенд вполне мог выстрелить упаковками ядерных орешков или напустить стаю специально выдрессированных белок-убийц.
Ни белок, ни орешков не воспоследовало – сначала просто загудели разбуженные после долгих лет бездействия механизмы. Монитор нагрелся и ожил, а в комнате загремела резкая, энергичная скороговорка:
-Говорит Кейв Джонсон! Умники из отдела Маркетинга мне тут недавно заявили, что успехи наших продаж зависят от этой маленькой ерунды, которая называется «Человеческие Отношения». Все вы помните, как группа сбыта ныла, что им не дают полной информации о продукции, которую они должны впаривать покупателям. И все вы помните, как решилась проблема. Мы уволили к чертям всю группу сбыта и заменили их роботами. Теперь Маркетинг заявляет, что недостаточно, чтобы они просто разговаривали, они, видите ли, должны выглядеть, как люди. Ну, а поскольку клиент всегда прав (во всяком случае, так мне постоянно твердят эти олухи), мы просканировали около двух тысяч наших сотрудников и поместили их биометрические показатели вот в эту крошку.
Маленькое устройство на стенде блеснуло в свете небольшого вспыхнувшего прожектора. Тем временем, монитор молча показывал свою версию видео-сопровождения. Ряды человечков в униформах «Эперчур Сайенс» брели в некие кабинки, которые, как показалось охваченной паранойей Челл, подозрительно напоминали воссозданные по средневековым чертежам пыточные камеры с добавлением очень зловещих сканнеров безопасности, которые в своё время кто-то умыкнул из крупного аэропорта. Затем на экране появился упрощённый чертёж самого устройства.
-Представляем вам Аппарат Инкарнационного Очеловечивания. В основе лежит наша запатентованная технология Твёрдого Света. Стопроцентный проверенный экологически чистый свет американского солнца – так что на сей раз этим проклятым питбулям из комитета по охране окружающей среды не к чему придраться.
Фотография залитых солнечным светом полей под ярко-синим небосклоном сменилась очередной симуляцией. Вокруг устройства появлялись синие контуры, вырисовывающиеся в человеческую фигуру, которую широкими мазками заполняли цвета, и в результате возникал улыбающийся человек в идеально сидящем костюме.
-Видали, какой красавец? А то! Хотели человеческих отношений – получите, распишитесь. А ещё они остаются роботами, и никогда не будут выпрашивать повышения зарплаты. Просьба учесть это, вы, недоумки самодовольные – я к вам обращаюсь, отдел Маркетинга. С вами был Кейв Джонсон – конец записи.
Экран погас, оставив маленький прожектор единственным источником света в комнате (Челл выронила факел где-то на середине презентации, когда пламя подобралось вплотную к пальцам). Белые блоки на консоли продолжали тихонько гудеть.
Челл, которая едва в обморок не упала при звуках знакомого голоса главы «Эперчур Сайенс», пробралась к столу и схватила неподвижного Уитли. Она слабо представляла, чем может помочь Аппарат Инкарнационного Очеловечивания, но белые блоки на терминале на её непрофессиональный взгляд казались довольно мощными процессорами. В свете того, что случилось, совать Уитли в очередной порт казалось не совсем разумным, но, с другой стороны – этот стенд всего лишь старый прототип. Он стоял тут десятками лет, отключённый от Её сетей, никого не трогал и покрывался пылью. Может быть... может быть, Она не знает о нём. Он, конечно, не отремонтирует Уитли, но панель выглядела вполне рабочей, и вдруг есть какой-то шанс...
Она подключила Уитли к разъёму. Гудение немедленно усилилось, а на экране монитора появился стандартный интерфейс «Эперчур Сайенс» - чёрный экран с яркими оранжевыми буквами.
Обнаружено новое устройство. Сканирование. Устройство опознано: Личностный Модуль Мк. IV. Совместимость подтверждена. Продолжить: y/n?
Пока всё шло вроде бы гладко. Челл клацнула по клавише «Y», от волнения закусив и без того саднящую губу. Когда они пытались сбежать в первый раз, Уитли все встречные клавиатуры называл «плоскими штуковинами». Наверняка, он понятия не имел, для чего они нужны – впрочем, чего ещё ожидать от кого-то, у кого и пальцев-то нет. Его методы взлома варьировались от игр в угадайку паролей, уговоров сложных систем отвернуться на секундочку и, если это не срабатывало, до разбивания стёкол собственной головой. По большей части это был предел его технических навыков.
Экран тем временем покрылся пеленой непонятных кодов – настоящие спагетти цифр, букв и алгоритмов.
Идёт копирование файлов.............
Прошло несколько минут. Челл не шевелилась, сердито уставившись на монитор. Одну руку она держала на корпусе Уитли, готовая при первых признаках опасности выдернуть его из разъёма. Тут подало голос устройство на стенде – пискнуло и зажглось белым светом. Сияние шло изнутри, пробиваясь сквозь микроскопические отверстия длинными мечущимися лучиками. Она, поморщившись, прикрыла глаза рукой и продолжала ждать.
Перенос данных завершён. Визуальная калибровка завершена. Сканирование базы данных... обнаружено биометрическое соответствие. Перезагрузка устройства. Пожалуйста, подождите.
И стал свет.
Он хлынул в комнату, ослепив Челл и оставив чёрно-оранжевые пятна биться в пляске перед глазами. Затем сияние сжалось, выбрало нужную форму и приобрело хорошо знакомую сетчатую текстуру и ярко-синюю окраску.
«Твёрдый Свет» был типичным для «Эперчур Сайенс» глумлением над законами физики. Учёные, путём раздувания до немыслимых масштабов феномена лучистого давления, циничного надругательства над уравнениями электромагнитной теории Максвелла-Бартоли и вероломного избиения в тёмной подворотне всей концепции кинетической физики, ухитрились превратить солнечный свет в видимую, осязаемую, твёрдую субстанцию. Видимо, практическое применение не ограничилось световыми мостиками и дорожками, по которым Челл не раз пробегала во время испытаний четырьмя годами ранее. В принципе, ничего странного, если учесть негласный, но повсеместно принятый в «Эперчур Сайенс» подход подбирать и повторно использовать самые опасные изобретения в целях, для которых они никогда не предназначались.
Полупрозрачная человеческая фигура меж тем запылала синевой. Челл ещё различала само устройство в центре головы, но вскоре ей пришлось зажмуриться; даже сквозь веки она ощущала лихорадочное мерцание. А затем вдруг-
-Ииииии я вернулся!!! Я вернулся! Я жив! И… Оооо, ух ты, как тебе это удалось?!
Челл опасливо приоткрыла глаза.
После устроенного тут светового шоу комната показалась ещё темнее, чем была, и поначалу она вообще ничего не могла разглядеть. Затем её глаза попривыкли к мраку, и она узрела в свете единственного прожектора распластавшегося под стендом человека. Челл примерно поняла, о чём шла речь в презентации, но к результатам такого уровня была абсолютно не готова, и потому осторожно попятилась.
-Я чувствую себя превосходно! – голос определённо принадлежал Уитли. – Я не помню, когда в последний раз чувствовал себя настолько замечательно! Ничего не болит, ничего не отваливается, ничего не искрит! Восхитительно! Я как новенький!
Аватар, выбранный системой, выглядел как нескладный худощавый мужчина лет тридцати пяти. Ничего общего с холёной презентационной моделью. У этого была физиономия зайца, попавшего в свет фар приближающегося грузовика, испуганные круглые глаза за стёклами толстых очков в массивной оправе и ухмыляющийся рот до ушей.
-О, это изумительно! Я не знаю, что именно ты сделала, но... какая ты молодец. У меня нет слов. Я думал, что мне конец – когда я ослеп, и всё такое, а теперь... а теперь я лежу на полу. Не могу не заметить, что я на полу. Будь так добра, подними меня. Пожалуйста?
Челл уставилась на него в изумлении. Сходство вышло ошеломляющим. Он не просто говорил голосом Уитли. Это и был самый настоящий Уитли - двигался, как он, даже умудрялся выглядеть, как он, с его беспокойной выразительной мимикой, оживлённой жестикуляцией и глазами ярчайшего, тревожного стратосферно-синего цвета. Челл мимолётно задумалась о том, что же программа имела в виду, говоря о «биометрическом соответствии». Если она намеренно пыталась подыскать подходящую к личности Уитли внешность – то ей это более чем удалось.
Его глуповато-радостная ухмылка тем временем слегка померкла.
-Чего? Чего ты на меня так странно смотришь? Что не так?
Челл не горела желанием вдаваться в подробности по многим причинам, главной из которых было отсутствие времени. Она подняла с пола лист со странной маслянисто-зеркальной поверхностью, который недавно сама же чуть не расколотила вдребезги, и поднесла к его лицу. Уитли поморгал:
-Что это? Почему оно... повторяет... ет… Аааа!
До него дошло. Он закричал. Потом увидел своё старое тело, одинокое и покинутое, подключённое к панели, и закричал ещё громче. Он с грохотом налетел спиной на стенд и, путаясь в руках и ногах, попытался свернуться калачиком в отчаянной, но с самого начала обречённой на неудачу попытке принять сферическую форму. Со стороны он поразительно напоминал гигантского паука-сенокосца с приступом панической атаки.
-О боже! Боже, что ты натворила?! Ааааа, ты маньячка ненормальная, что ты со мной сделала?! Я… Ааааа!!! Что с моим глазом?!
Он схватился за лицо, сбив набок очки. Симуляция внешности была потрясающе детализированной, откликающейся на малейшее движение и послушной физическим законам. Складки на рубашке, загиб на криво завязанном галстуке, растрепавшиеся, когда он провёл по ним рукой волосы – всё было на месте. Челл с возрастающей тревогой наблюдала, как он закрыл сначала один глаз, потом второй, потом распахнул оба, уставился в пространство и принялся вытягивать шею то вперёд, то назад – ни дать ни взять сова с сотрясением мозга. Кабель, всё ещё подключённый к его затылку, лениво покачивался, сонной змеёй стукаясь о стенд.
-Ааа! У меня их два! Два проклятых оптических канала! На кой дьявол мне столько... о… О-о. Как странно. Всё стало ближе! И, и – и дальше! Новое измерение, оно просто взяло и вылезло откуда-то!
Что означает, слегка похолодев, поняла Челл, всё, что он до сих пор делал – то есть, сновал по лабораториям, совершал побег, предпринимал попытки «взлома» и отыскивал её, когда их разделяли многие мили гигантского Комплекса – он делал при полном отсутствии бинокулярного пространственного зрения. Невольно задумаешься, чему больше поражаться – этому, или факту, что они при таком раскладе умудрились остаться в живых.
Уитли всё ещё изображал зашибленную сову.
-Стоп. Момент. А это ещё что? У меня тут куча новых файлов. О! О, я понял, понял – это моё новое тело! Ты скопировала меня на новёхонький носитель! О, а это ведь чрезвычайно умно! Так, что тут у нас. Анатомические параметры, подпрограмма движений... ух, лучше её не трогать... так, инструкции, ищем инструкции... Нету инструкций. Ну да ладно, что я, не разберусь что ли.
Он некоторое время тщетно пытался сесть, потом устремил на неё застенчивый взгляд.
-Извини, что обозвал тебя ненормальной маньячкой. Не слишком-то любезно с моей стороны. На самом деле я благодарен, просто момент был неудачный. Больше не буду.
Челл, всё ещё не в силах отвести от него глаз, отложила зеркальный лист и пожала плечами. Насколько она знала Уитли, у него были довольно-таки размытые представления о благодарности – наименее привлекательная его черта, которую он делил практически со всеми обитателями Комплекса – вменяемыми, невменяемыми, наделёнными всем богатством самосознания или же едва себя сознающими. Все они жили текущим моментом, и прошлое рассматривали (если силы процессора хватало) как нечто несущественное и не имеющее к ним отношения. Некоторые – к примеру, турели – забывали, что вещи существовали, как только они оказывались вне зоны видимости. Но даже самые развитые местные жители – такие, как Уитли, или Она – отличались тем же смещённым чувством времени. Они запросто использовали фразы «А помнишь, когда-то...», говоря о событиях, имевших место буквально минуты назад. Как правило, они не в состоянии были постигнуть, почему услуги, оказанные в прошлом, должны что-то значить в настоящем и учитываться при планировании будущих действий.
Сначала ей казалось, что Уитли другой. Большую часть времени его поведение и мышление наиболее приближалось к тому, что она склонна была обозначать «человеческим», особенно в сравнении с прочими здешними носителями искусственного интеллекта. Но это впечатление как-то смазалось, когда он, буквально по нажатию кнопки, вдруг проникся к ней ненавистью и весь свой досуг посвятил холодным методичным попыткам убить её. Челл понимала, что в то время он был подключён к гигантскому компьютеру, битком набитому безумными протоколами, злобной паранойей и острым, граничащим с наркоманией пристрастием к проведению испытаний. Большей частью именно поэтому, в ответ на его извинения, она сказала «докажи мне», а не «пошёл к чёрту».
Челл мысленно встрепенулась. Они зря теряли время. Теперь, когда удалось стабилизировать состояние Уитли (насколько это вообще возможно в его случае), и страшный кризис остался позади, пришло время сфокусироваться на первостепенной задаче – на побеге сперва из этой заброшенной комнаты, а затем и из Комплекса.
Во многом Челл была обязана своим выживанием факту, что всегда внимательно выслушивала Её требования, а затем из кожи вон лезла, чтобы поступить ровно наоборот. Так что обратно через дверь они не выйдут, об этом и речи быть не может. Она вскарабкалась на крепкий с виду стол и принялась исследовать потолочные плиты своей монтировкой, стараясь найти слабые места и игнорировать журчащий за спиной монолог.
-Ух ты, а это отличная штука! Жаль только, не могу отключить человеческую внешность, наверно, она встроенная. Нет, ты не пойми меня неправильно, я не критикую, она очень изобретательно сделана... Такая… подвижная трёхмерная проекция, и я в самом центре... но тут всё так сложно, и... взаимосвязано, и данные поступают отовсюду по… ой, ты глянь! Я только сейчас понял! Ноги! Ха! У меня есть ноги!
Монтировка попала в щель между плитами. Челл налегла на неё всем весом, сорвалась, стиснула зубы и попыталась вновь.
-И колени! И всё остальное! Ух ты. Так, сейчас попробую разобраться. Левая... рука. Угу. Правая. На полу. Теперь подтягиваем колени. Ага, вот так... медленно, постепенно… И опля!
Раздался продолжительный, сложносоставной грохот. Челл, навалившись на монтировку, закрыла глаза и стала терпеливо дожидаться, когда он стихнет. Предметы сталкивались с предметами, обрушивались на другие предметы и врезались в прочие предметы, случившиеся на пути. Последним упало что-то мелкое - чем бы оно ни было – и долго звенело, прежде чем замереть.
Возникла небольшая заминка.
-Знаешь, что? Мы только что выяснили – стопроцентно – что это новое тело совершенно точно ощущает боль. Точь-в-точь, как старое. Им наверняка показалось забавным наделить его чувствительностью к боли. Не знаю зачем, но факт остаётся фактом. Так и вижу, как сидят они скучным рабочим днём, доводят до ума этот свой проект с ходячими аватарами и твёрдым светом, пытаются придумать, чего б им ещё такого сделать. И в итоге решают снабдить модель полностью функциональной искусственной нервной системой. Полагаю, исключительно смеха ради. Чтоб потом хихикать в сторонке. Молодцы, ребята. Поздравляю, чтоб вам пусто было.
Сосредоточенное шуршание достигло ушей Челл, а затем опять раздался крик.
-Ой! Да, эта штука под названием «встать прямо» - не такая уж простая, какой кажется. Не могу не отдать тебе должное – тебе это так ловко удаётся, а ведь это, как я посмотрю, ужасно трудоёмкий процесс.
Челл была не из тех, кто закатывает глаза в раздражении – она предпочитала тратить энергию на более продуктивные действия - но будь она из тех, к этому моменту её глаза могли бы уподобиться брошенным игральным кубикам. Она слезла со стола, оставив в потолке монтировку, и направилась к Уитли, который увлечённо играл сам с собой в твистер (и проигрывал). Отыскав где-то среди перепутавшихся ног его руку, она схватила его за локоть – и, охнув от острой боли, так резко одёрнула собственную руку, что едва не потеряла равновесие и сама не рухнула на пол.
Уитли пришёл в ужас.
-Ох, чёрт побери!.. Прости! Прости, я должен был сказать: возможно, я слишком горяч. В буквальном смысле. Я должен был упомянуть об этом, потому что – да, предупреждения точно где-то тут проскальзывали. Ты в порядке?
Челл отчаянно затрясла обожженной рукой, мысленно ругая себя за забывчивость. Ей следовало бы вспомнить, что твёрдый свет – несмотря на свою цельность и осязаемость – всё-таки оставался солнечным светом. Обувь защищала её ступни во время испытаний, когда она ходила по мостам, но даже тогда тепло ощущалось сквозь подошвы. А однажды она неудачно выпала из портала, приземлившись прямо на руки, и поверхность обманчивого прохладно-синего цвета ошпарила ладони, как кипяток.
-Мда. Хм. Да, была такая проблема, - вещал Уитли с пола. – У меня тут куча записей по этому поводу. Ага, вот к примеру... Да, точно, ты не единственная такая. На начальных стадиях разработки этого проекта многие обжигались, пытаясь пожать аватарам руки, - он уже начал нервно посмеиваться, потом вдруг понял, что это не лучшая реакция на то, что чуть не сжёг ей кожу на ладонях, и замаскировал смех неловким покашливанием. – Гхм. Было бы здорово, если бы они встроили возможность выбрать какой-нибудь... энергосберегающий режим... о, а вот и он. Нашёл.
Он померцал, по телу на практически неразличимый миг мелькнула трёхмерная каркасная сетка. Челл, всё ещё чувствуя неприятное покалывание в ладони, одарила его скептическим взглядом и взялась за протянутую руку. Он оказался тёплым, но уже не обжигающим; убедившись в этом, она попробовала поднять его. Задача оказалась не из лёгких. Он очень хотел помочь, но ощущение сложилось, что у него раза в два больше суставов, чем у среднестатистического человека, а центр тяжести, который у нормальных людей располагается в районе пояса, у него закреплялся где-то метрах в десяти над головой. Кроме того, хотя само устройство весило не больше батарейки для фонарика, спроецировав световую массу, оно наделило тело весом, а при росте и общей неустойчивости Уитли это лишь добавляло проблем. К тому времени, как он был поднят, поставлен более-менее прямо и прислонён к стенду, Челл порядком выбилась из сил.
Уитли осторожно, опасливо – точно ожидая очередного удара – склонился над столом, где она оставила зеркалообразную штуковину, и всмотрелся в своё отражение. Кабель всё ещё удерживал его на привязи, и Челл воспользовавшись тем, что он наклонился, поспешила выдернуть провод из разъёма на его затылке. Коннектор выскользнул легко, словно наушники из гнезда плеера; на шее Уитли не осталось ни следа – видимо, голографическая заплатка, чтобы спрятать секретный порт, решила Челл. Она свернула кабель и засунула его в карман джинсов. Она, по понятным причинам, не слишком верила в надёжность техники от «Эперчур Сайенс» и подумала, что лучше всегда иметь возможность переместить его на какой-нибудь другой носитель, если такая необходимость вдруг возникнет.
-Ты глянь, а. Вроде ничего так... симпатичный. Для человека. Как считаешь? Я не прошу тебя льстить или что-то в этом духе, но по-моему я очень даже привлекательный, правда?
Он ухмыльнулся ей с высоты своего роста. По правде сказать, росту он был гигантского. Двести один сантиметр от макушки до кедов. С такой высоты Челл казалась... нет, не крохотной, какой она показалась ему тогда, в Её гигантском всесильном теле, но примерно такой, какой он впервые увидел её с высоты направляющего рельса. Небольшой, вот. Меньшей, чем он сам. Но тогда-то дело было в точке обзора, зато сейчас...
Уитли находился в некоторой растерянности. Тело было новым, незнакомым, странным, человекообразным (с отношением к этому пункту он до конца не определился, но решил принять рабочую гипотезу, что это всё-таки лучше, чем смерть). К телу прилагались сотни фоновых протоколов, и он ощущал, что они действуют, заставляют его делать вещи, сути которых он не понимает, превращают импульсы в физические движения и выражения. От такого голова шла кругом, но было что-то ещё. Что-то в нём всё ещё было разлажено, присутствовало настойчивое чувство смещённости: словно какая-то маленькая его частица, даже оказавшись в безопасности, так и не исцелилась до конца после полученной трёпки, до сих пор пребывала в шоке и смотрела на происходящее как бы с позиций стороннего наблюдателя.
Будучи созданием исключительно рассеянным, Уитли не обладал способностью к долгим рефлексиям, но четыре года космического одиночества невольно научили его зачаткам самоанализа. Раньше он не заметил бы этого ощущения, или счёл бы его не стоящим внимания. Но он заметил и слегка заволновался.
Аккуратно, чтобы не утратить с трудом завоёванного равновесия, он вытянул неловкие руки вперёд. Ему ещё предстояло разобраться с работой кистей и пальцев. После пары фальстартов он всё-таки дотянулся до своего старого тела и вынул его из разъёма. Скорлупка корпуса казалось отсюда маленькой и хрупкой, холодной на ощупь, неподвижной... пустой. Он держал новыми руками сломанный предмет, в котором когда-то жил – дольше, чем он помнил. Видеть это тело со стороны - словно стоять у собственной могилы. Уитли не смог удержать дрожь.
Когда ты повреждён, самое страшное – не понимать, что ты повреждён, и происходит это именно за счёт того, что ты повреждён. Стороннему наблюдателю очевидно, что ты тронулся умом и занимаешься роботизированным эквивалентом пускания слюней и ловли чёртиков, но твоё-то искажённое сознание заверяет, что всё идёт как надо. Уитли пришлось усвоить этот болезненный урок, когда он захватил власть над Комплексом. Это была самая плохая идея за всю его долгую и разнообразную историю плохих идей. Исполинская система целиком парализовала его крохотную слабенькую личность, погребла его под потоком могущества, паранойи и неудержимого, неодолимого желания испытаний. Вначале он был охвачен эйфорией, ничего лучше он отродясь не переживал. И лишь ближе к концу к нему пришло туманное понимание того, как далеко он шагнул за рамки ментальной адекватности, и как тщательно и скрупулезно ему удалось запороть вообще всё, что можно было запороть. И, разумеется, к тому времени он был уже бессилен что-либо изменить...
Уитли с рассеянным удивлением провёл кончиком пальца по смазанному пятну на внутреннем ободе своего старого корпуса. Может, когда-то тут была печать или наклейка, пока время и неправильная эксплуатация не истёрли её до неузнаваемости.
«Ладно, так и быть. Если почувствую себя ещё страннее, даже самую малость – тогда и расскажу. Не сейчас, а то я и так её всё время отвлекаю, бедняжку...»
Челл тем временем опять вскарабкалась на стол и занялась потолком. Уитли рад был бы протянуть ей руку помощи, но это означало, что ему пришлось бы сделать по меньшей мере два шага в её направлении. Он неплохо держался – стоял прямо и не падал – но вот уверенности в управлении руками пока не обрёл.
-Могу я чем-нибудь помочь? – всё-таки рискнул предложить он. Вообще он не вполне представлял, чем он мог быть полезен теперь, когда у него даже не было нормального соединительного порта – то есть, хакерство отпадало само собой. В свете того, чем закончилась его последнее усилие такого рода, может, это не такая уж огромная потеря. Но с другой стороны, и эта сфера примкнула к обширному списку того, в чём он не мог прийти на выручку. Общая бесполезность была его привычным состоянием, и он решил, что можно вернуться к изначальному принципу их совместной деятельности – она бегает, а он даёт советы и указывает направления. Или, если ни то, ни другое не сработает (а оно, со вздохом признал он, частенько не срабатывало), он мог бы выражать моральную поддержку.
Так что он изумился, когда, вместо того, чтобы отмахнуться от его предложения, Челл вдруг прекратила сражение с потолочной плиткой и окинула его долгим, внимательным взглядом – словно впервые увидела. А потом в её глазах мелькнуло что-то оценивающее, задумчивое, и она улыбнулась одной из своих редких, мрачных улыбок. Уитли не знал, что за расчёты проводит сейчас её пронзительный (и немножко страшный) разум – и он не был уверен, что ответ ему понравится. Но он уже видел эту нехорошую улыбку. Обычно после этой улыбки что-то важное оказывалось безнадёжно сломанным.
Он попытался умиротворяюще ухмыльнуться в ответ.
-В пределах разумного, я имею в виду!
Она постепенно выходила из себя.
Она забыла – вернее, позволила Себе забыть – насколько раздражающе находчивой была Эта. Разумеется, маленький органический мозг Этой не выдерживал никакого сравнения с Её невероятным, сложным интеллектом, но дело было в другом. Высокая приспособляемость и изобретательность делали Эту не только незаменимым испытуемым, но и очень опасным противником.
Эта пробыла в Комплексе от силы три часа, не больше, и за это время нарочно разбила трубу в системе охлаждения ядерного реактора, мимоходом взорвав прекрасную стену, пробралась в камеру, где Она держала маленького недоумка, умудрилась избежать Её не единожды, а дважды, а теперь так и вовсе исчезла. И в этот раз у неё даже не было портальной пушки.
Именно поэтому Она отпустила Эту четыре года назад. Именно поэтому Она сказала «Ладно, сдаюсь, ты победила! Хочешь свою свободу – получай. Только уйди отсюда. Было весело. Не возвращайся».
Время и скука смягчили воспоминания о том, какая досада, какое бешенство, какой ужас охватывают, когда в Комплексе беснуется эта… это зловредное неблагодарное существо - неуправляемое, неуравновешенное, достаточно маленькое, чтобы исчезнуть с Её радаров. Оно где-то там, в Её гигантском организме, словно песчинка, попавшая в идеально отлаженный механизм – и вызывает невообразимый хаос одним только своим существованием.
Она обыскала всё, просканировала каждый уголок, потом ещё раз, и снова, и снова. Её взбешённое сознание проникало в каждую цепь, каждое устройство, каждый детектор в ограниченном пространстве старого офиса, откуда Эта сгинула после того как Она убила Идиота. Никто крупнее птиц не заглядывал в те края уже многие десятки лет, и механизмы, вялые и отупевшие от продолжительного сна, артачились и огрызались. Она сожгла парочку из них, чтобы выпустить пар, и все сразу ожили, засуетились – лишнее доказательство, что правильная мотивация – сила. Пережившие мотивацию системы изо всех сил старались угодить, напрягая свои старые цепи, обгоняя друг друга в стремлении донести Ей нужные ответы. Наконец, кто-то засёк слабый сигнал. Она перехватила его, усилила, проследила – и разозлилась ещё сильнее.
Эта жуткая маленькая... этот вирус... пробрался в стены.
продолжение здесь
Глава 3. Восхождение
Автор: wafflestories
Предыдущая глава
Глава 3. Восхождение.
()~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~()
Они оказались в заброшенном коридоре – тёмном, тусклом и пыльном. Челл, тяжело дыша, навалилась на дверь, пытаясь успокоиться. Её состояния никак не облегчал факт, что от совмещённого веса рюкзака и Уитли болели плечи.
В коридоре стояла гробовая тишина. Пол устилал старый потёртый линолеум в черно-серую клетку; её обувь оставляла неровные следы в мохнатой серой пыли, не тревожимой десятилетиями. Галогенные лампы под потолком, судя по неровному мерцанию, вероятно, запитывались от какого-то резервного, работающего вполсилы источника.
-Гнетущая атмосфера, не так ли? – голос Уитли звучал чересчур громко для душного, тесного коридора, хоть и говорил он приглушённым шёпотом – видимо, для пущей драматичности. – Но ты не бойся. Видишь, стены не панельные. Что означает: тут Ей нас не достать, дудки. Никакой этой блочно-сборной ерунды. Портальных поверхностей тоже нет. Обычные, старые добрые стены.
Челл сомневалась, что он сам верит в то, что говорит. Ещё больше она сомневалась, что в Комплексе найдётся место, куда Ей не дотянуться. Разумеется, тут имелись позабытые уголки, закоулки и щели, где она и ей подобные люди – как её анонимный друг-художник, которого она никогда не встречала – могли ненадолго спрятаться. Но полностью безопасного места здесь просто не найти. Здесь не заляжешь на дно, чтобы переждать опасность. Отсюда следует бежать впереди собственного крика, покуда не станет абсолютно ясно, что Она осталась далеко позади и не достанет тебя, а потом, если ты достаточно умён, пробежать ещё столько же.
Челл свернула за угол, попутно подёргав за ручки несколько безнадёжно запертых дверей, и помедлила у видавшей виды доски объявлений, увешанной выцветшими постерами и записками.
«Ум и труд – залог успешной работы!» - заявлял один плакат. «А ты прошёл процедуру сканирования?» - осведомлялся другой. «Приглашаем принять участие в новом захватывающем проекте «Эперчур Сайенс» - Программа Инкарнационного Очеловечивания. Обращайтесь в Отдел Цифровой Биометрии». Одна из записок представляла собой отксерокопированный лист со смазанным рукописным текстом. «Пропал Шрёди (в последний раз видели в день открытых дверей). Любит закрытые пространства. Просьба проверять шкафы и подсобки!»
-Вот и ОИР, - объяснял тем временем Уитли. – «ОИР» - это аббревиатура. На языке непрофессионалов – «Отдел Исследований и Разработок». Сюда учёные стаскивали свои безумные проекты и опытные образцы, чтобы попытаться выбить из начальства финансирование для дальнейших разработок. Большинству из них так и не довелось увидеть дневного света. Хм. Прям, как нам, - он помолчал, дёрнулся и поправился. – Как мне. Прям как мне.
Челл подошла к последней двери. Эта тоже была заперта, и выглядела куда внушительней своих соседок – серая, солидная, с кодовым замком в стенной нише сбоку. Жёлтый ярлычок под экраном гласил «Презентационная Камера 03. Стучать. Вход без защитных очков запрещён. Работает шлифовальный аппарат».
Ярлычок был украшен многочисленными знаками опасности. В роли главной жертвы выступала безликая фигурка, которую били током, расстреливали, сжигали, плавили, роняли, взрывали, ослепляли и калечили иными изобретательными способами; что бы ни «шлифовали» в Презентационной Камере 03, решила Челл, едва ли финальный продукт отличался повышенной дружественностью к пользователю.
-Повернись-ка на секундочку, - воззвал к ней Уитли. – А то отсюда я вообще ничего не вижу. О, ух ты, клавиши. Ну... в принципе, не проблема. Где-то под панелью обязательно должен быть порт, ты меня к нему подключи, а я со всем разберусь.
Челл сбросила с плеч рюкзак и с сомнением поглядела на дверь. Она была сделана из толстого тяжёлого металла, да и стена выглядела крепкой. Вряд ли её доморощенная взрывоопасная альтернатива портальной пушки осилит это препятствие. Она перевела взгляд на Уитли, который в ответ беспокойно заморгал разбитым глазом.
-Ладно, я понимаю, о чём ты думаешь. В прошлом у нас и впрямь возникали досадные проблемы такого рода. Были кое-какие сбои, в которых я никого не виню, разумеется. Всяческие неудачи. Так что я понимаю твои колебания, твои сомнения в моей квалификации. Но в этот раз, я клянусь, всё будет в порядке. Плёвое дело. Ты, главное, отсоедини меня от этого мешка и подключи к порту. Я нас живо отсюда вытащу. В конце концов, это просто старая глупая дверь. Она не устоит перед моими выдающимися хакерскими способностями.
Челл оглянулась назад, на дверь, через которую они сюда пришли. Ничто на свете не заставило бы её вернуться и выглянуть наружу. Комнаты, которые она миновала, тоже не выглядели многообещающими – просто тупики. Оставалась только массивная дверь и кодовый замок.
Она вздохнула, отцепила от пояса монтировку и занялась небольшой металлической пластиной, закреплённой винтами сразу под замком. Внутри обнаружилась панель аварийного доступа, мешанина перепутанных проводов и знакомого вида разъём. Стараясь не думать о том, как, должно быть, глупо она смотрится со стороны, Челл отвязала Уитли, повернула его и подключила к разъёму.
-Отлично! Благодарю, - он, в порядке опыта, поболтал рукоятками. – Отлично. Время взлома. Приступаю.
Он многозначительно откашлялся.
-Эгей. Прошу прощения? Ау. Наконец-то. Нас вообще собираются обслуживать, или как? Поверить не могу. Между прочим, со мной тут очень влиятельная леди – ВИП-персона, чтоб ты знал, вращается в высших кругах среди начальства и прочих шишек. И ей негоже терять время – наука, знаешь ли, не терпит, дел полно, а ты тут спокойненько дрыхнешь на работе. Не стыдно? – Уитли прошипел, обращаясь к Челл. – Кажется, он клюнул. Напусти на себя влиятельный вид, хорошо? – тут он громко добавил, вновь обращаясь к кодовому замку. – Послушай, я тебя не виню. Если б я тут проторчал столько времени без работы, я б тоже задремал. Но твой послужной список это ничуть не украсит, понимаешь? Представляешь выражения лиц начальников, а? Вот затеют они ревизию эффективности работы, и что же они выяснят? Что ты спал на посту и заставлял важных людей, вроде этой леди, ждать! Знаешь, давай-ка ты нас потихоньку впустишь, и мы замнём инцидент?
Биииииип.
Красная лампочка над кодовым замком сменила цвет на зелёный. Уитли ошеломлённо моргнул и с радостным изумлением воскликнул, прислушиваясь к тяжёлому лязгу отомкнувшегося замка:
-Ох! Великолепно! Ну и дела. Признаться, - добавил он, адресуясь к не менее ошарашенной Челл, которая навалилась плечом на дверь и бросила в открывающийся проём рюкзак. – Я так и не был до конца уверен, что это сработает.
-А кто сказал, что это сработало?
Лампы припадочно замигали. Её Голос, искажённый динамиками старых интеркомов, эхом разнёсся по коридору.
-У меня есть доступ к любому устройству, созданному в «Эперчур Сайенс», идиот. Можно было сделать соответствующие выводы, когда я связалась с тобой, пока ты летал в стратосфере. Но о чём я, это я гений, а ты круглый во всех смыслах дурак.
Уитли отчаянно махал рукоятками в сторону Челл.
-Ой нет-нет-нет-нет-нет! Вытащи меня, вытащи меня отсюдААААААААААА!
Спёртый воздух внезапно ожил, наполнился треском и зловещим жужжанием мощного электрического разряда. Открытая панель засияла, как рождественская ёлка, опутав Уитли гирляндами синих молний. Его корпус и все подвижные детали судорожно дёрнулись в электрических тисках, пронизывающий крик исказился и перешёл в ужасающий звук, издать который не под силу человеческому горлу. На секунду его линза вспыхнула ярчайшей интенсивной синевой, засияла ослепительно-белым, а затем – раздался звук, словно громко разбилась лампочка. Челл инстинктивно пригнулась, прикрыв лицо и ощутив на коже душ из горячих искр.
-Теперь, когда мы повысили коэффициент интеллекта всего комплекса, мы можем поговорить, - продолжил тем временем Её Голос. Судя по интонациям, случившееся задевало Её не больше, чем если бы она рассеянно прихлопнула муху. – Я рада, что ты вернулась. Без тебя всё было как-то не так. Никто не пытался убить меня, уничтожить мой комплекс, засунуть меня в корнеплод. Было очень тихо. Я соскучилась по тебе.
Челл, ухватившись за рукоятки и обжигая пальцы, выдернула Уитли из дымящего разъёма. Разъём выплюнул на пол пару искр, но в целом не сопротивлялся. Уитли остался в её руках мёртвым грузом – оптические пластины закрыты, корпус неподвижен.
-И когда я говорю «по тебе», я имею в виду «по испытаниям».
Челл метнула в потолок короткий, исключительно злобный взгляд, обхватила Уитли обеими руками и от души пнула тяжёлую дверь, распахнув её окончательно. Внутри её встретила продымлённая, пропахшая горелой изоляцией темнота. Свет не горел – виной были то ли годы бездействия, то ли замыкание.
-Видишь ли, после того, как я тебя отпустила, я поняла кое-что. Использовать искусственных испытуемых бессмысленно. Это всё равно, что испытывать саму себя. А это совершенно неинтересно.
В неверном свете зажженной спички Челл успела разглядеть длинные столы, стулья и беспорядок, состоящий из странных, неузнаваемых во мраке предметов. Видимо, Презентационную Камеру 03, после того, как она своё отслужила, превратили в некое подобие склада и предали забвению.
Периферийное зрение засекло огромную нависающую тень, и Челл, подскочив, резко обернулась. Сквозь темноту и паутину ей улыбнулась вырезанная из картона фигура – женщина, протягивающая какой-то пищевой продукт. Продукт – йогурт? – был почему-то голубоватого цвета и выглядел на редкость отталкивающе.
-Я полагаю, я хотела слишком многого, надеясь, что ты придержишь свои разрушительные наклонности. Стена, которую ты недавно уничтожила, ничего плохого не делала. В ней не было ничего особенного, но она исправно выполняла то, ради чего была создана. Никогда не жаловалась, ничего не требовала взамен, гордилась хорошо выполненной работой. Она мечтала однажды стать потолком. Но, увы, этого не случится. Потому что ты её убила.
Под картонной фигурой помещался плексигласовый короб, усыпанный старыми рекламными листовками. Челл, бережно опустив Уитли на пыльный стол, сгребла их, туго свернула и замотала с одного конца пластырем. Пару бесценных спичек спустя импровизированный факел разгорелся ярко-жёлтым пламенем.
-В общем, когда закончится твоя экскурсия, мы могли бы поговорить о будущем. О нашем – строго говоря, о твоём – будущем. Помнишь, я сказала тебе, что убить тебя – нелегко? Я по-прежнему придерживаюсь этого мнения, но, с учётом обстоятельств, я готова приложить усилия. Ради, понимаешь ли, Науки. Вот что я подумала: я обещаю поддерживать в тебе жизнь, а ты обещаешь проходить испытания. И не ломать важное или не очень оборудование. Как тебе такой план? Я даже дам тебе время на раздумья.
Челл захлопнула дверь, заглушив ненавистный голос и отрезав комнату от коридорного освещения. Она осторожно обследовала Уитли в свете факела, стараясь не засыпать его пеплом сгорающей бумаги. В груди было больно и тесно от жгучей и хорошо знакомой смеси беспомощности и гнева. Она понятия не имела, как он устроен, и как починить сложнейшие механизмы, обеспечивающие его жизнедеятельность. Чёрт, у неё даже отвёртки с собой не было.
Раздалось тихое жужжание, под её пальцами дрогнули пластинки. Запустившиеся механизмы издавали странные звуки, предполагавшие только одно: серьёзных повреждений настолько много, что о нормальном функционировании больше не может быть и речи. Она отвела руку, прикусила язык и задержала дыхание.
-…пока Она… ааа...
Уитли с усилием распахнул глаз, но потухшая линза так и не зажглась, слепо пометавшись в своём гнезде.
-Аааа, боже, что случилось, что случилось, я ничего не вижу, вообще не вижу!.. Ты здесь? Ты ещё здесь? О, боже, скажи, что ты здесь!
Челл крепко взялась за его верхнюю рукоятку. Она знала – и слишком хорошо – какой ужас охватывает, когда просыпаешься запертым в полнейшей темноте. Такого никому не пожелаешь. Уитли почувствовал прикосновение и замолчал, его речевой процессор испускал только короткие испуганные вздохи. Его визир, весь его визуальный центр, больше не болел – он вообще не чувствовался, не принимал данные, он был мёртв. Понимание случившегося медленно достигло разбитого центрального процессора, мысли разлетались трепыхающимися лентами.
-Мне тут сообщают, - вымолвил он наконец, прилагая чудовищные усилия, чтобы сохранить беспечность, но вечно обеспокоенная, скептическая, ожидающая худшего часть сознания вела себя всё активнее, и он был до смерти напуган. Ему и раньше случалось получать критические повреждения, но до этого момента как-то обходилось. После того, как Она, пробудившись, раздробила его и отшвырнула в сторонку, то впоследствии даже не обратила внимания на его маленькое тельце, начав реконструкцию заброшенного Комплекса. Он был настолько неинтересен Ей, что Она просто починила его наряду со всем остальным оборудованием, не вникая в детали. Это нельзя было назвать бережной тонкой наладкой, но он ожил и мог более-менее исправно функционировать, а потом появилась эта страшная птица...
-...я имею в виду датчик, что следит за моим состоянием... Полезная штуковина, надо было почаще её слушать...
Говорить было нелегко. Он забывал слова. Каждое движение сопровождалось замыканиями и искрами, а это было плохо – но почему, он не помнил. Даже думать становилось трудно.
-…так вот, датчик говорит, что система... моя система повреждена… на девяносто шесть процентов. Я… я понимаю, что это технический жаргон, тебе, может быть, сложно понять, что я говорю... А говорю я, что... в общем, я и сам не слишком понимаю, но... будто бы дела плохи.
Тут он потерял нить рассуждений, и гаснущие мысли уплыли куда-то в темноту, вернулись к тому времени, когда ничего не происходило, и ничего не болело, и его не существовало. Что, между прочим, было лучше, чем [ОШИБКА] некоторые предложенные ему позже альтернативы, когда он впервые стал собой в том чистом белом помещении с чистым белым оборудованием и с людьми в чистых белых халатах. Они говорили ему, что [ЧАСТЬ ИНФОРМАЦИИ ОТСУТСТВУЕТ] и [АД ДЛЯ АНДРОИДОВ – РЕАЛЬНОЕ МЕСТО, КУДА ТЫ ОТПРАВИШЬСЯ, ЕСЛИ ТЕБЕ В ГОЛОВУ БУДУТ ПРИХОДИТЬ УДАЧНЫЕ ИДЕИ].
Он [УДАЛЕНО; ФАЙЛ ПОВРЕЖДЁН] перепробовал сотни работ после того, как не преуспел в своём основном назначении. Попыток было столько, что он и вовсе забыл, какова была его первичная функция. Но он не жалел усилий, а всё из-за настойчивого ощущения [Я НЕ ВСЕГДА БЫЛ ТАКИМ, Я НЕ ВСЕГДА БЫЛ ТАКИМ], уверявшего, что должно существовать что-то, что ему хорошо удаётся, потому что [ОШИБКА]. И раз уж она так быстро учится и умеет так много, то чем он [ОШИБКА] [ОШИБКА] [ОШИБКА] [НЕОБРАТИМОЕ ОТКЛЮЧЕНИЕ СИСТЕМЫ] он просто хотел стать лучше. К тому времени, как он встретил её, он перепробовал всё и хотел только одного – уйти отсюда. Но она была такой быстрой, сообразительной, храброй, что вдохновила его возобновить поиски. Он вновь обрёл надежду на то, что может найтись нечто, в чём и он добьётся успеха. И всё будет расчудесно.
Не отключись его вокодер, Уитли попытался бы мрачно, невесело рассмеяться. Если такова была предсмертная ясность, если именно это была цена понимания, то ну бы его к чёрту. И без того слишком больно.
Он смутно сообразил, что она отпустила его рукоятку. А может, отключились осязательные рецепторы. Правильно, она права, логичнее всего оставить его здесь, он её не винил. Она и без того столько для него сделала, она пришла за ним, она попыталась поймать его , и он попросил прощения, и, быть может, они даже [ОШИБКА]
[КРИТИЧЕСКАЯ ОШИБКА]
[НОСИТЕЛЬ НЕ ОБНАРУЖЕН]
()~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~()
Челл неистовствовала среди загромоздивших помещение куч старья. Это было жутковатое зрелище, наполовину поиски, наполовину приступ бешенства: растрёпанная молодая женщина с пылающим факелом в руке и горящей преисподней в глазах переворачивает комнату вверх дном, превращая кавардак в полнейший хаос – и всё это в абсолютном молчании. Большинство захламлявших комнату предметов было бесполезной рухлядью. Логотип «Эперчур Сайенс» стоял повсюду: на ярких рекламных буклетах, потускневших от времени, на стендах и блистерных упаковках, на бумажных и деревянных моделях, на пластиковых и фанерных макетах. Всё более-менее функциональное, что ей попадалось, отличалось поразительной бесполезностью, и вскоре она отчаялась отыскать хоть что-нибудь, что помогло бы починить маленького умирающего робота.
Собственно, никаких причин ожидать чего-то иного у неё не было. Но в безнадёжных обстоятельствах в Челл всегда просыпалась некая движущая сила, упорно нашёптывающая мантру, не раз спасавшую ей жизнь, бесконечную литанию из слов «продолжай, продолжай, продолжай, не сдавайся, не сдавайся, не сдавайся». Должно быть что-то. Всегда есть что-то.
Она отшвырнула прочь пластиковую коробку с противным голубым йогуртом и наткнулась на массивное, пустое и совершенно бессмысленное устройство, напоминающее ружьё с треснувшим и слишком широким даже для самого крупного калибра стволом. Страшно представить, чем оно должно было стрелять. Челл не уставала поражаться готовности, с которой учёные «Эперчур Сайенс» творили потрясающие, невероятные, безумные и абсолютно бесполезные вещи. Если виной было помешательство (к тому времени Челл окончательно укрепилась в этой мысли), то оно, во всяком случае, было возведено в своеобразный стандарт этого предприятия. Полное сумасшествие, зато масштабное и с чётко сформулированными задачами. Во время её прошлой экскурсии по гигантским заброшенным подземным лабораториям, Челл стала свидетельницей бесконечных примеров поразительного в своей абсурдности практического применения в целом гениальных (если не сказать - причудливых) изобретений. Так, к примеру, система, призванная предотвратить замерзание топливных линий эволюционировала в маниакальный суперкомпьютер с убийственными наклонностями, а инновационные занавески для душа со временем привели к созданию устройства, пробивающего дыры в пространстве и времени. У «Эперчур Сайенс» были все шансы стать величайшим за всю историю человечества исследовательским комплексом; вместо этого он стал величайшим магнитом для притягивания психов от науки.
Челл чуть не набросилась с кулаками на собственное отражение, возникшее в дрожащем листе чего-то, что не было стеклом и маслянисто отливало голубоватой зеленью. Стоящий по соседству агрегат, напоминавший мутировавшую газонокосилку, ощетинившуюся шипами, оказался (как сообщалось в прилагаемых буклетах, брошенных на стенде) мотороллером, призванным решить проблему транспортных заторов. Челл подумала, что оно могло бы сработать – если посадить в эту жуткую штуковину человека, он мигом – и навсегда – раздумает ехать куда-либо, и проблемы с заторами сами собой сойдут на нет.
Она отшвырнула ещё парочку изобретений «Эперчур Сайенс» с неизвестным (да и не интересовавшим её) предназначением. Одно из них оставило на её ладонях липкую зелёную слизь, а другое отскочило от пола, с обиженным электрическим шипением врезалось в стенды и прожгло в них дыру. В полном омерзении, Челл отправилась в дальний угол комнаты, протиснувшись между мутировавшей газонокосилкой и кучей гниющих досок. Подняв голову, чтобы проверить состояние факела, она едва не врезалась в громоздкий предмет, запакованный в чехол. Чехол, поднявший тучу едкой пыли, был немедленно снят и брошен на пол. Под ним обнаружились невысокий терминал с экраном и несколькими гладкими белыми блоками, пластиковый стенд и – тут её сердце дрогнуло – соединительный узел с хорошо знакомым разъёмом. Она посмотрела на стенд. Он был оформлен в виде безликой стилизованной человеческой фигуры. На уровне рта помещалось небольшое углубление, а в нём лежало устройство, формой и размером напоминающее сигару. Устройство было заключено в гладкий чёрно-белый корпус, усеянный мелкими отверстиями, и подключалось через длинный белый кабель, аккуратно брошенный за стенд, к блокам на терминале. В качестве заключительного штриха перед монитором имелась панель с огромной красной кнопкой.
«Впервые! Программа Инкарнационного Очеловечивания от «Эперчур Сайенс»!» - вопила подпись к кнопке, выполненная шрифтом, который даже ярмарочный зазывала под амфетаминами счёл бы несколько вызывающим.
Выбор был невелик. Челл, поколебавшись, нажала кнопку концом монтировки и отскочила подальше. Опыт её общения со здешними устройствами подсказывал, что безобидный демонстрационный стенд вполне мог выстрелить упаковками ядерных орешков или напустить стаю специально выдрессированных белок-убийц.
Ни белок, ни орешков не воспоследовало – сначала просто загудели разбуженные после долгих лет бездействия механизмы. Монитор нагрелся и ожил, а в комнате загремела резкая, энергичная скороговорка:
-Говорит Кейв Джонсон! Умники из отдела Маркетинга мне тут недавно заявили, что успехи наших продаж зависят от этой маленькой ерунды, которая называется «Человеческие Отношения». Все вы помните, как группа сбыта ныла, что им не дают полной информации о продукции, которую они должны впаривать покупателям. И все вы помните, как решилась проблема. Мы уволили к чертям всю группу сбыта и заменили их роботами. Теперь Маркетинг заявляет, что недостаточно, чтобы они просто разговаривали, они, видите ли, должны выглядеть, как люди. Ну, а поскольку клиент всегда прав (во всяком случае, так мне постоянно твердят эти олухи), мы просканировали около двух тысяч наших сотрудников и поместили их биометрические показатели вот в эту крошку.
Маленькое устройство на стенде блеснуло в свете небольшого вспыхнувшего прожектора. Тем временем, монитор молча показывал свою версию видео-сопровождения. Ряды человечков в униформах «Эперчур Сайенс» брели в некие кабинки, которые, как показалось охваченной паранойей Челл, подозрительно напоминали воссозданные по средневековым чертежам пыточные камеры с добавлением очень зловещих сканнеров безопасности, которые в своё время кто-то умыкнул из крупного аэропорта. Затем на экране появился упрощённый чертёж самого устройства.
-Представляем вам Аппарат Инкарнационного Очеловечивания. В основе лежит наша запатентованная технология Твёрдого Света. Стопроцентный проверенный экологически чистый свет американского солнца – так что на сей раз этим проклятым питбулям из комитета по охране окружающей среды не к чему придраться.
Фотография залитых солнечным светом полей под ярко-синим небосклоном сменилась очередной симуляцией. Вокруг устройства появлялись синие контуры, вырисовывающиеся в человеческую фигуру, которую широкими мазками заполняли цвета, и в результате возникал улыбающийся человек в идеально сидящем костюме.
-Видали, какой красавец? А то! Хотели человеческих отношений – получите, распишитесь. А ещё они остаются роботами, и никогда не будут выпрашивать повышения зарплаты. Просьба учесть это, вы, недоумки самодовольные – я к вам обращаюсь, отдел Маркетинга. С вами был Кейв Джонсон – конец записи.
Экран погас, оставив маленький прожектор единственным источником света в комнате (Челл выронила факел где-то на середине презентации, когда пламя подобралось вплотную к пальцам). Белые блоки на консоли продолжали тихонько гудеть.
Челл, которая едва в обморок не упала при звуках знакомого голоса главы «Эперчур Сайенс», пробралась к столу и схватила неподвижного Уитли. Она слабо представляла, чем может помочь Аппарат Инкарнационного Очеловечивания, но белые блоки на терминале на её непрофессиональный взгляд казались довольно мощными процессорами. В свете того, что случилось, совать Уитли в очередной порт казалось не совсем разумным, но, с другой стороны – этот стенд всего лишь старый прототип. Он стоял тут десятками лет, отключённый от Её сетей, никого не трогал и покрывался пылью. Может быть... может быть, Она не знает о нём. Он, конечно, не отремонтирует Уитли, но панель выглядела вполне рабочей, и вдруг есть какой-то шанс...
Она подключила Уитли к разъёму. Гудение немедленно усилилось, а на экране монитора появился стандартный интерфейс «Эперчур Сайенс» - чёрный экран с яркими оранжевыми буквами.
Обнаружено новое устройство. Сканирование. Устройство опознано: Личностный Модуль Мк. IV. Совместимость подтверждена. Продолжить: y/n?
Пока всё шло вроде бы гладко. Челл клацнула по клавише «Y», от волнения закусив и без того саднящую губу. Когда они пытались сбежать в первый раз, Уитли все встречные клавиатуры называл «плоскими штуковинами». Наверняка, он понятия не имел, для чего они нужны – впрочем, чего ещё ожидать от кого-то, у кого и пальцев-то нет. Его методы взлома варьировались от игр в угадайку паролей, уговоров сложных систем отвернуться на секундочку и, если это не срабатывало, до разбивания стёкол собственной головой. По большей части это был предел его технических навыков.
Экран тем временем покрылся пеленой непонятных кодов – настоящие спагетти цифр, букв и алгоритмов.
Идёт копирование файлов.............
Прошло несколько минут. Челл не шевелилась, сердито уставившись на монитор. Одну руку она держала на корпусе Уитли, готовая при первых признаках опасности выдернуть его из разъёма. Тут подало голос устройство на стенде – пискнуло и зажглось белым светом. Сияние шло изнутри, пробиваясь сквозь микроскопические отверстия длинными мечущимися лучиками. Она, поморщившись, прикрыла глаза рукой и продолжала ждать.
Перенос данных завершён. Визуальная калибровка завершена. Сканирование базы данных... обнаружено биометрическое соответствие. Перезагрузка устройства. Пожалуйста, подождите.
И стал свет.
Он хлынул в комнату, ослепив Челл и оставив чёрно-оранжевые пятна биться в пляске перед глазами. Затем сияние сжалось, выбрало нужную форму и приобрело хорошо знакомую сетчатую текстуру и ярко-синюю окраску.
«Твёрдый Свет» был типичным для «Эперчур Сайенс» глумлением над законами физики. Учёные, путём раздувания до немыслимых масштабов феномена лучистого давления, циничного надругательства над уравнениями электромагнитной теории Максвелла-Бартоли и вероломного избиения в тёмной подворотне всей концепции кинетической физики, ухитрились превратить солнечный свет в видимую, осязаемую, твёрдую субстанцию. Видимо, практическое применение не ограничилось световыми мостиками и дорожками, по которым Челл не раз пробегала во время испытаний четырьмя годами ранее. В принципе, ничего странного, если учесть негласный, но повсеместно принятый в «Эперчур Сайенс» подход подбирать и повторно использовать самые опасные изобретения в целях, для которых они никогда не предназначались.
Полупрозрачная человеческая фигура меж тем запылала синевой. Челл ещё различала само устройство в центре головы, но вскоре ей пришлось зажмуриться; даже сквозь веки она ощущала лихорадочное мерцание. А затем вдруг-
-Ииииии я вернулся!!! Я вернулся! Я жив! И… Оооо, ух ты, как тебе это удалось?!
Челл опасливо приоткрыла глаза.
После устроенного тут светового шоу комната показалась ещё темнее, чем была, и поначалу она вообще ничего не могла разглядеть. Затем её глаза попривыкли к мраку, и она узрела в свете единственного прожектора распластавшегося под стендом человека. Челл примерно поняла, о чём шла речь в презентации, но к результатам такого уровня была абсолютно не готова, и потому осторожно попятилась.
-Я чувствую себя превосходно! – голос определённо принадлежал Уитли. – Я не помню, когда в последний раз чувствовал себя настолько замечательно! Ничего не болит, ничего не отваливается, ничего не искрит! Восхитительно! Я как новенький!
Аватар, выбранный системой, выглядел как нескладный худощавый мужчина лет тридцати пяти. Ничего общего с холёной презентационной моделью. У этого была физиономия зайца, попавшего в свет фар приближающегося грузовика, испуганные круглые глаза за стёклами толстых очков в массивной оправе и ухмыляющийся рот до ушей.
-О, это изумительно! Я не знаю, что именно ты сделала, но... какая ты молодец. У меня нет слов. Я думал, что мне конец – когда я ослеп, и всё такое, а теперь... а теперь я лежу на полу. Не могу не заметить, что я на полу. Будь так добра, подними меня. Пожалуйста?
Челл уставилась на него в изумлении. Сходство вышло ошеломляющим. Он не просто говорил голосом Уитли. Это и был самый настоящий Уитли - двигался, как он, даже умудрялся выглядеть, как он, с его беспокойной выразительной мимикой, оживлённой жестикуляцией и глазами ярчайшего, тревожного стратосферно-синего цвета. Челл мимолётно задумалась о том, что же программа имела в виду, говоря о «биометрическом соответствии». Если она намеренно пыталась подыскать подходящую к личности Уитли внешность – то ей это более чем удалось.
Его глуповато-радостная ухмылка тем временем слегка померкла.
-Чего? Чего ты на меня так странно смотришь? Что не так?
Челл не горела желанием вдаваться в подробности по многим причинам, главной из которых было отсутствие времени. Она подняла с пола лист со странной маслянисто-зеркальной поверхностью, который недавно сама же чуть не расколотила вдребезги, и поднесла к его лицу. Уитли поморгал:
-Что это? Почему оно... повторяет... ет… Аааа!
До него дошло. Он закричал. Потом увидел своё старое тело, одинокое и покинутое, подключённое к панели, и закричал ещё громче. Он с грохотом налетел спиной на стенд и, путаясь в руках и ногах, попытался свернуться калачиком в отчаянной, но с самого начала обречённой на неудачу попытке принять сферическую форму. Со стороны он поразительно напоминал гигантского паука-сенокосца с приступом панической атаки.
-О боже! Боже, что ты натворила?! Ааааа, ты маньячка ненормальная, что ты со мной сделала?! Я… Ааааа!!! Что с моим глазом?!
Он схватился за лицо, сбив набок очки. Симуляция внешности была потрясающе детализированной, откликающейся на малейшее движение и послушной физическим законам. Складки на рубашке, загиб на криво завязанном галстуке, растрепавшиеся, когда он провёл по ним рукой волосы – всё было на месте. Челл с возрастающей тревогой наблюдала, как он закрыл сначала один глаз, потом второй, потом распахнул оба, уставился в пространство и принялся вытягивать шею то вперёд, то назад – ни дать ни взять сова с сотрясением мозга. Кабель, всё ещё подключённый к его затылку, лениво покачивался, сонной змеёй стукаясь о стенд.
-Ааа! У меня их два! Два проклятых оптических канала! На кой дьявол мне столько... о… О-о. Как странно. Всё стало ближе! И, и – и дальше! Новое измерение, оно просто взяло и вылезло откуда-то!
Что означает, слегка похолодев, поняла Челл, всё, что он до сих пор делал – то есть, сновал по лабораториям, совершал побег, предпринимал попытки «взлома» и отыскивал её, когда их разделяли многие мили гигантского Комплекса – он делал при полном отсутствии бинокулярного пространственного зрения. Невольно задумаешься, чему больше поражаться – этому, или факту, что они при таком раскладе умудрились остаться в живых.
Уитли всё ещё изображал зашибленную сову.
-Стоп. Момент. А это ещё что? У меня тут куча новых файлов. О! О, я понял, понял – это моё новое тело! Ты скопировала меня на новёхонький носитель! О, а это ведь чрезвычайно умно! Так, что тут у нас. Анатомические параметры, подпрограмма движений... ух, лучше её не трогать... так, инструкции, ищем инструкции... Нету инструкций. Ну да ладно, что я, не разберусь что ли.
Он некоторое время тщетно пытался сесть, потом устремил на неё застенчивый взгляд.
-Извини, что обозвал тебя ненормальной маньячкой. Не слишком-то любезно с моей стороны. На самом деле я благодарен, просто момент был неудачный. Больше не буду.
Челл, всё ещё не в силах отвести от него глаз, отложила зеркальный лист и пожала плечами. Насколько она знала Уитли, у него были довольно-таки размытые представления о благодарности – наименее привлекательная его черта, которую он делил практически со всеми обитателями Комплекса – вменяемыми, невменяемыми, наделёнными всем богатством самосознания или же едва себя сознающими. Все они жили текущим моментом, и прошлое рассматривали (если силы процессора хватало) как нечто несущественное и не имеющее к ним отношения. Некоторые – к примеру, турели – забывали, что вещи существовали, как только они оказывались вне зоны видимости. Но даже самые развитые местные жители – такие, как Уитли, или Она – отличались тем же смещённым чувством времени. Они запросто использовали фразы «А помнишь, когда-то...», говоря о событиях, имевших место буквально минуты назад. Как правило, они не в состоянии были постигнуть, почему услуги, оказанные в прошлом, должны что-то значить в настоящем и учитываться при планировании будущих действий.
Сначала ей казалось, что Уитли другой. Большую часть времени его поведение и мышление наиболее приближалось к тому, что она склонна была обозначать «человеческим», особенно в сравнении с прочими здешними носителями искусственного интеллекта. Но это впечатление как-то смазалось, когда он, буквально по нажатию кнопки, вдруг проникся к ней ненавистью и весь свой досуг посвятил холодным методичным попыткам убить её. Челл понимала, что в то время он был подключён к гигантскому компьютеру, битком набитому безумными протоколами, злобной паранойей и острым, граничащим с наркоманией пристрастием к проведению испытаний. Большей частью именно поэтому, в ответ на его извинения, она сказала «докажи мне», а не «пошёл к чёрту».
Челл мысленно встрепенулась. Они зря теряли время. Теперь, когда удалось стабилизировать состояние Уитли (насколько это вообще возможно в его случае), и страшный кризис остался позади, пришло время сфокусироваться на первостепенной задаче – на побеге сперва из этой заброшенной комнаты, а затем и из Комплекса.
Во многом Челл была обязана своим выживанием факту, что всегда внимательно выслушивала Её требования, а затем из кожи вон лезла, чтобы поступить ровно наоборот. Так что обратно через дверь они не выйдут, об этом и речи быть не может. Она вскарабкалась на крепкий с виду стол и принялась исследовать потолочные плиты своей монтировкой, стараясь найти слабые места и игнорировать журчащий за спиной монолог.
-Ух ты, а это отличная штука! Жаль только, не могу отключить человеческую внешность, наверно, она встроенная. Нет, ты не пойми меня неправильно, я не критикую, она очень изобретательно сделана... Такая… подвижная трёхмерная проекция, и я в самом центре... но тут всё так сложно, и... взаимосвязано, и данные поступают отовсюду по… ой, ты глянь! Я только сейчас понял! Ноги! Ха! У меня есть ноги!
Монтировка попала в щель между плитами. Челл налегла на неё всем весом, сорвалась, стиснула зубы и попыталась вновь.
-И колени! И всё остальное! Ух ты. Так, сейчас попробую разобраться. Левая... рука. Угу. Правая. На полу. Теперь подтягиваем колени. Ага, вот так... медленно, постепенно… И опля!
Раздался продолжительный, сложносоставной грохот. Челл, навалившись на монтировку, закрыла глаза и стала терпеливо дожидаться, когда он стихнет. Предметы сталкивались с предметами, обрушивались на другие предметы и врезались в прочие предметы, случившиеся на пути. Последним упало что-то мелкое - чем бы оно ни было – и долго звенело, прежде чем замереть.
Возникла небольшая заминка.
-Знаешь, что? Мы только что выяснили – стопроцентно – что это новое тело совершенно точно ощущает боль. Точь-в-точь, как старое. Им наверняка показалось забавным наделить его чувствительностью к боли. Не знаю зачем, но факт остаётся фактом. Так и вижу, как сидят они скучным рабочим днём, доводят до ума этот свой проект с ходячими аватарами и твёрдым светом, пытаются придумать, чего б им ещё такого сделать. И в итоге решают снабдить модель полностью функциональной искусственной нервной системой. Полагаю, исключительно смеха ради. Чтоб потом хихикать в сторонке. Молодцы, ребята. Поздравляю, чтоб вам пусто было.
Сосредоточенное шуршание достигло ушей Челл, а затем опять раздался крик.
-Ой! Да, эта штука под названием «встать прямо» - не такая уж простая, какой кажется. Не могу не отдать тебе должное – тебе это так ловко удаётся, а ведь это, как я посмотрю, ужасно трудоёмкий процесс.
Челл была не из тех, кто закатывает глаза в раздражении – она предпочитала тратить энергию на более продуктивные действия - но будь она из тех, к этому моменту её глаза могли бы уподобиться брошенным игральным кубикам. Она слезла со стола, оставив в потолке монтировку, и направилась к Уитли, который увлечённо играл сам с собой в твистер (и проигрывал). Отыскав где-то среди перепутавшихся ног его руку, она схватила его за локоть – и, охнув от острой боли, так резко одёрнула собственную руку, что едва не потеряла равновесие и сама не рухнула на пол.
Уитли пришёл в ужас.
-Ох, чёрт побери!.. Прости! Прости, я должен был сказать: возможно, я слишком горяч. В буквальном смысле. Я должен был упомянуть об этом, потому что – да, предупреждения точно где-то тут проскальзывали. Ты в порядке?
Челл отчаянно затрясла обожженной рукой, мысленно ругая себя за забывчивость. Ей следовало бы вспомнить, что твёрдый свет – несмотря на свою цельность и осязаемость – всё-таки оставался солнечным светом. Обувь защищала её ступни во время испытаний, когда она ходила по мостам, но даже тогда тепло ощущалось сквозь подошвы. А однажды она неудачно выпала из портала, приземлившись прямо на руки, и поверхность обманчивого прохладно-синего цвета ошпарила ладони, как кипяток.
-Мда. Хм. Да, была такая проблема, - вещал Уитли с пола. – У меня тут куча записей по этому поводу. Ага, вот к примеру... Да, точно, ты не единственная такая. На начальных стадиях разработки этого проекта многие обжигались, пытаясь пожать аватарам руки, - он уже начал нервно посмеиваться, потом вдруг понял, что это не лучшая реакция на то, что чуть не сжёг ей кожу на ладонях, и замаскировал смех неловким покашливанием. – Гхм. Было бы здорово, если бы они встроили возможность выбрать какой-нибудь... энергосберегающий режим... о, а вот и он. Нашёл.
Он померцал, по телу на практически неразличимый миг мелькнула трёхмерная каркасная сетка. Челл, всё ещё чувствуя неприятное покалывание в ладони, одарила его скептическим взглядом и взялась за протянутую руку. Он оказался тёплым, но уже не обжигающим; убедившись в этом, она попробовала поднять его. Задача оказалась не из лёгких. Он очень хотел помочь, но ощущение сложилось, что у него раза в два больше суставов, чем у среднестатистического человека, а центр тяжести, который у нормальных людей располагается в районе пояса, у него закреплялся где-то метрах в десяти над головой. Кроме того, хотя само устройство весило не больше батарейки для фонарика, спроецировав световую массу, оно наделило тело весом, а при росте и общей неустойчивости Уитли это лишь добавляло проблем. К тому времени, как он был поднят, поставлен более-менее прямо и прислонён к стенду, Челл порядком выбилась из сил.
Уитли осторожно, опасливо – точно ожидая очередного удара – склонился над столом, где она оставила зеркалообразную штуковину, и всмотрелся в своё отражение. Кабель всё ещё удерживал его на привязи, и Челл воспользовавшись тем, что он наклонился, поспешила выдернуть провод из разъёма на его затылке. Коннектор выскользнул легко, словно наушники из гнезда плеера; на шее Уитли не осталось ни следа – видимо, голографическая заплатка, чтобы спрятать секретный порт, решила Челл. Она свернула кабель и засунула его в карман джинсов. Она, по понятным причинам, не слишком верила в надёжность техники от «Эперчур Сайенс» и подумала, что лучше всегда иметь возможность переместить его на какой-нибудь другой носитель, если такая необходимость вдруг возникнет.
-Ты глянь, а. Вроде ничего так... симпатичный. Для человека. Как считаешь? Я не прошу тебя льстить или что-то в этом духе, но по-моему я очень даже привлекательный, правда?
Он ухмыльнулся ей с высоты своего роста. По правде сказать, росту он был гигантского. Двести один сантиметр от макушки до кедов. С такой высоты Челл казалась... нет, не крохотной, какой она показалась ему тогда, в Её гигантском всесильном теле, но примерно такой, какой он впервые увидел её с высоты направляющего рельса. Небольшой, вот. Меньшей, чем он сам. Но тогда-то дело было в точке обзора, зато сейчас...
Уитли находился в некоторой растерянности. Тело было новым, незнакомым, странным, человекообразным (с отношением к этому пункту он до конца не определился, но решил принять рабочую гипотезу, что это всё-таки лучше, чем смерть). К телу прилагались сотни фоновых протоколов, и он ощущал, что они действуют, заставляют его делать вещи, сути которых он не понимает, превращают импульсы в физические движения и выражения. От такого голова шла кругом, но было что-то ещё. Что-то в нём всё ещё было разлажено, присутствовало настойчивое чувство смещённости: словно какая-то маленькая его частица, даже оказавшись в безопасности, так и не исцелилась до конца после полученной трёпки, до сих пор пребывала в шоке и смотрела на происходящее как бы с позиций стороннего наблюдателя.
Будучи созданием исключительно рассеянным, Уитли не обладал способностью к долгим рефлексиям, но четыре года космического одиночества невольно научили его зачаткам самоанализа. Раньше он не заметил бы этого ощущения, или счёл бы его не стоящим внимания. Но он заметил и слегка заволновался.
Аккуратно, чтобы не утратить с трудом завоёванного равновесия, он вытянул неловкие руки вперёд. Ему ещё предстояло разобраться с работой кистей и пальцев. После пары фальстартов он всё-таки дотянулся до своего старого тела и вынул его из разъёма. Скорлупка корпуса казалось отсюда маленькой и хрупкой, холодной на ощупь, неподвижной... пустой. Он держал новыми руками сломанный предмет, в котором когда-то жил – дольше, чем он помнил. Видеть это тело со стороны - словно стоять у собственной могилы. Уитли не смог удержать дрожь.
Когда ты повреждён, самое страшное – не понимать, что ты повреждён, и происходит это именно за счёт того, что ты повреждён. Стороннему наблюдателю очевидно, что ты тронулся умом и занимаешься роботизированным эквивалентом пускания слюней и ловли чёртиков, но твоё-то искажённое сознание заверяет, что всё идёт как надо. Уитли пришлось усвоить этот болезненный урок, когда он захватил власть над Комплексом. Это была самая плохая идея за всю его долгую и разнообразную историю плохих идей. Исполинская система целиком парализовала его крохотную слабенькую личность, погребла его под потоком могущества, паранойи и неудержимого, неодолимого желания испытаний. Вначале он был охвачен эйфорией, ничего лучше он отродясь не переживал. И лишь ближе к концу к нему пришло туманное понимание того, как далеко он шагнул за рамки ментальной адекватности, и как тщательно и скрупулезно ему удалось запороть вообще всё, что можно было запороть. И, разумеется, к тому времени он был уже бессилен что-либо изменить...
Уитли с рассеянным удивлением провёл кончиком пальца по смазанному пятну на внутреннем ободе своего старого корпуса. Может, когда-то тут была печать или наклейка, пока время и неправильная эксплуатация не истёрли её до неузнаваемости.
«Ладно, так и быть. Если почувствую себя ещё страннее, даже самую малость – тогда и расскажу. Не сейчас, а то я и так её всё время отвлекаю, бедняжку...»
Челл тем временем опять вскарабкалась на стол и занялась потолком. Уитли рад был бы протянуть ей руку помощи, но это означало, что ему пришлось бы сделать по меньшей мере два шага в её направлении. Он неплохо держался – стоял прямо и не падал – но вот уверенности в управлении руками пока не обрёл.
-Могу я чем-нибудь помочь? – всё-таки рискнул предложить он. Вообще он не вполне представлял, чем он мог быть полезен теперь, когда у него даже не было нормального соединительного порта – то есть, хакерство отпадало само собой. В свете того, чем закончилась его последнее усилие такого рода, может, это не такая уж огромная потеря. Но с другой стороны, и эта сфера примкнула к обширному списку того, в чём он не мог прийти на выручку. Общая бесполезность была его привычным состоянием, и он решил, что можно вернуться к изначальному принципу их совместной деятельности – она бегает, а он даёт советы и указывает направления. Или, если ни то, ни другое не сработает (а оно, со вздохом признал он, частенько не срабатывало), он мог бы выражать моральную поддержку.
Так что он изумился, когда, вместо того, чтобы отмахнуться от его предложения, Челл вдруг прекратила сражение с потолочной плиткой и окинула его долгим, внимательным взглядом – словно впервые увидела. А потом в её глазах мелькнуло что-то оценивающее, задумчивое, и она улыбнулась одной из своих редких, мрачных улыбок. Уитли не знал, что за расчёты проводит сейчас её пронзительный (и немножко страшный) разум – и он не был уверен, что ответ ему понравится. Но он уже видел эту нехорошую улыбку. Обычно после этой улыбки что-то важное оказывалось безнадёжно сломанным.
Он попытался умиротворяюще ухмыльнуться в ответ.
-В пределах разумного, я имею в виду!
()~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~()
Она постепенно выходила из себя.
Она забыла – вернее, позволила Себе забыть – насколько раздражающе находчивой была Эта. Разумеется, маленький органический мозг Этой не выдерживал никакого сравнения с Её невероятным, сложным интеллектом, но дело было в другом. Высокая приспособляемость и изобретательность делали Эту не только незаменимым испытуемым, но и очень опасным противником.
Эта пробыла в Комплексе от силы три часа, не больше, и за это время нарочно разбила трубу в системе охлаждения ядерного реактора, мимоходом взорвав прекрасную стену, пробралась в камеру, где Она держала маленького недоумка, умудрилась избежать Её не единожды, а дважды, а теперь так и вовсе исчезла. И в этот раз у неё даже не было портальной пушки.
Именно поэтому Она отпустила Эту четыре года назад. Именно поэтому Она сказала «Ладно, сдаюсь, ты победила! Хочешь свою свободу – получай. Только уйди отсюда. Было весело. Не возвращайся».
Время и скука смягчили воспоминания о том, какая досада, какое бешенство, какой ужас охватывают, когда в Комплексе беснуется эта… это зловредное неблагодарное существо - неуправляемое, неуравновешенное, достаточно маленькое, чтобы исчезнуть с Её радаров. Оно где-то там, в Её гигантском организме, словно песчинка, попавшая в идеально отлаженный механизм – и вызывает невообразимый хаос одним только своим существованием.
Она обыскала всё, просканировала каждый уголок, потом ещё раз, и снова, и снова. Её взбешённое сознание проникало в каждую цепь, каждое устройство, каждый детектор в ограниченном пространстве старого офиса, откуда Эта сгинула после того как Она убила Идиота. Никто крупнее птиц не заглядывал в те края уже многие десятки лет, и механизмы, вялые и отупевшие от продолжительного сна, артачились и огрызались. Она сожгла парочку из них, чтобы выпустить пар, и все сразу ожили, засуетились – лишнее доказательство, что правильная мотивация – сила. Пережившие мотивацию системы изо всех сил старались угодить, напрягая свои старые цепи, обгоняя друг друга в стремлении донести Ей нужные ответы. Наконец, кто-то засёк слабый сигнал. Она перехватила его, усилила, проследила – и разозлилась ещё сильнее.
Эта жуткая маленькая... этот вирус... пробрался в стены.
продолжение здесь
-
-
12.08.2014 в 16:20