(в которой Корво показывает императрице нетуристические места города)
Глава 4. Потайные тропы.
Джессамина ахнула и напряглась. Она вдруг почувствовала себя ещё уязвимей, чем в комнате с четырьмя ассасинами. Сколько она ни всматривалась, тьма оставалась непроницаемой. Её провожатый не подавал голоса, и, не дождавшись указаний, она промолвила:
– Я... не знаю куда идти. Я не могу...
Жёсткая загрубелая ладонь крепко взяла её за руку. Джессамина вздрогнула, тщетно пытаясь разглядеть Корво. Он потянул её вперёд (если можно так назвать полное отсутствие направлений в сплошной черноте), и она в беспокойстве нащупала его локоть, за который и уцепилась покрепче, чтобы ненароком не упасть.
Каким образом они попадут в Виллу? Не лучше ли переждать тут, пока ассасинов не убьют или прогонят, и вернуться? Интересно, может, Россини попытается перекупить их? Или Эссен их всех перебьёт? Рациональная часть разума подсказывала, что наверняка будут и другие. Можно спрятаться от дюжины убийц, но возвращаться – верная смерть. Что ж, кажется, её визит на Серконос подошёл к концу.
Некоторое время они продвигались в полнейшей темноте, пока глаз не коснулся тусклый свет. Джессамина понемногу разглядела стены, потом перевела взгляд на Корво, и тут до неё дошло, откуда Россини его знает, и почему ей тоже знакомо его имя. Это же тот самый наёмный убийца. С Виселиц. Такой же, как те, от которых она бежит.
Её вдруг захлестнул страх, и она с трудом поборола желание остановиться. Но вспомнила, как юный лорд уверял, что на него можно положиться. Висельник не висельник, но выбора нет.
Свет почему-то не становился ярче по мере их приближения. Источником оказался неприметный разлом в стене, который она заметила, лишь когда рука Корво потянула её вниз: чтобы выбраться из узкого коридора, нужно было проползти через эту лазейку. Набравшись храбрости, она последовала за ним. Солнечные лучи ударили по зрачкам, и, ослеплённая, она лишь мельком отметила деревянные столбы и тюки сена, прежде чем Корво обхватил её за плечи и, заставив пригнуться, увлёк за какое-то невысокое ограждение. Ушей достигли взволнованные и знакомые звуки... ржание лошадей? Так они в конюшне! Джессамина слегка расслабилась, наблюдая, как Корво, привстав, выглядывает из укрытия в поисках возможной угрозы.
– Лошади! Отправимся в Виллу верхом? – спросила она, глядя на него снизу вверх. Корво повернулся, смерил её взглядом и покачал головой. Затем вдруг снял руки с её плеч и поднял к её лицу. Она вздрогнула, испуганная внезапным манёвром.
– Что вы?..
Его пальцы задвигались, провели по ладони, взмыли в воздух, вычерчивая какие-то символы. Жесты были разнообразны, проворны, ловки и явно что-то означали. Один раз большой палец даже коснулся подбородка, прежде чем ткнуться обратно в ладонь. Джессамина поглядела ему в глаза – в них застыла такая мольба, что ей сделалось не по себе. Она покачала головой:
– Я не... – она заметила, как выжидание сменилось на его лице странной обречённостью, и закончила. – Я вас не понимаю.
Корво сглотнул, разогнул пальцы – видимо, от какой-то сдерживаемой эмоции, которую она не уловила. Джессамина, в свою очередь, наморщила лоб и попросила:
– Будьте добры, скажите, как мы доберёмся до Виллы? И что с Эссеном и его светлостью? Как...
Он поднял руку, призывая к молчанию. Она повиновалась, сжала губы и попыталась придать себе хотя бы видимость царственного хладнокровия. Щека Корво чуть дёрнулась. Он снова огляделся, как бы желая удостовериться, что их ненадёжное укрытие за стойлами никем не раскрыто. Его тёмные глаза перехватили её взгляд, губы слегка приоткрылись. Невольно заинтригованная Джессамина вопросительно подняла бровь и только собралась осведомиться, что всё это значит, как он широко раскрыл рот.
Вскрикнув, Джессамина вскинула руки к губам. Прижимая пальцы к лицу, она в ужасе отвела широко распахнутые глаза от его изуродованного языка.
Корво резко захлопнул рот, щёлкнув зубами, и посмотрел куда-то поверх её макушки.
Отрезан! Почти под корень! Вместо языка во рту у него торчал жалкий обрубок с белёсым зигзагообразным шрамом, бесполезный изувеченный мускул, покрытый толстым рубцом. До чего кошмарное, болезненное зрелище! Джессамина судорожно вздохнула, пытаясь успокоиться, и опустила руки.
– Умоляю, простите меня. Вы в порядке?
Корво в ответ озадаченно нахмурил густые брови.
– Это... они вас так? Сейчас?
Уголок его губ слегка приподнялся, и он помотал головой. Чуть успокоенная, Джессамина сжала руки на груди. Теперь понятно, отчего за всё это время он не проронил ни слова. И эта его замысловатая жестикуляция...
– Вы немой. Вот оно что.
Она вздохнула и, отвечая на пристальный взгляд, безнадёжно покачала головой и развела руками:
– Я не знаю языка жестов. Но... – она коснулась его сжатого на колене кулака и кивнула. – Я готова пойти за вами. Раз его светлость доверяет вам, я тоже доверюсь.
Громкие слова – и непонятно, насколько она сама в них верит – но что поделать? Джессамина не видела иного пути из этого кошмара. Ей в жизни не добраться до Виллы: только не в одиночку, только не в незнакомой чужой Карнаке. И неизвестно, сколько ещё ассасинов пустилось в погоню. Корво её единственный провожатый и защитник, и придётся вверить ему свою жизнь, раз уж другого шанса вернуться в резиденцию и узнать судьбу остальных не предвидится.
Корво, не отводя суровых глаз, принял сказанное к сведению, свободной рукой стиснул её ладонь и согласно кивнул. Джессамина совсем было собралась скрепить союз улыбкой, но не успела: он неожиданно поднялся, и момент был упущен.
Тайный ход привёл их в самый дальний угол конюшни позади стойл. Корво предварительно выглянул из-за ограждения, прежде чем покинуть убежище.
Он на ходу обхватил её за плечи, другой рукой крепко сжал запястье. Они шли быстро, и с каждым новым шагом сердце колотилось всё быстрей. Огромная конюшня пустовала – им никто не встретился, пока они передвигались по затушёванному тенями проходу. Лошади вдруг стали пугать её – каждый звук, каждый всхрап или ржание казались не то свистом клинка, не то громом выстрела, и она сжималась всякий раз, когда животные оборачивали к ней морды.
Покинув конюшню, они очутились на открытом воздухе, где их ждала простая грунтовая дорога, ведущая за ворота прямо в город. Корво за доли секунды прочесал глазами двор и потянул её к выходу.
Куда делась охрана? Кроме них двоих за железной оградой никого не оказалось. Быть может, предположила Джессамина, они во дворце, отбивают атаку? Или убийцы ещё раньше разобрались с ними? Первым побуждением было задать эти вопросы Корво, но, покосившись на его рот, она вовремя опомнилась и смолчала.
Уже на подходе к воротам они вдруг услышали, как чавкнула грязь. Джессамина успела подумать, что, может быть, лошадь бьёт копытом, прежде чем Корво быстро и плавно развернул её в обратном направлении. Джессамина поднырнула ему под локоть, прочь от внезапного металлического лязга. Плохо понимая, что происходит, она обернулась и увидела, как Корво отбил удар клинка собственным мечом, появившимся в руке, словно по волшебству. Она отскочила при виде нового ассасина и налетела спиной на ворота. Вцепившись в чугунные прутья, она попыталась толкнуть створку и запаниковала, заметив запертый замок и цепи.
Человек всем весом обрушился на скрестившего с ним меч Корво, пытаясь лишить того равновесия. Через мгновение напряжённой борьбы за превосходство Корво внезапно ослабил блок, как бы уступив сопернику. Поворот головы, выброшенные в сторону руки – и потерявший опору ассасин рухнул вперёд. Меч Корво взмыл вверх, вонзаясь в горло убийцы. Для верности он дёрнул его голову вниз, покрепче насаживая на лезвие. Джессамина не выдержала и отвернулась, услышав только мерзкое хлюпанье, когда бездыханное, истекающее кровью тело повалилось в грязь.
Откуда-то с противоположной стороны двора прогремел выстрел, и ещё несколько висельников хлынули из конюшни точно стая потревоженных летучих мышей. Корво бросился к Джессамине, обхватил её узкие плечи и подтащил поближе к себе, чтобы убрать из зоны поражения. Выхватив пистолет, он выстрелом сбил железный замок. Рывком распахнув ворота, он схватил Джессамину за руку и, бросив быстрый взгляд в сторону приближающихся противников, сорвался с места.
Их спешное отступление сопровождалось отчаянной стрельбой. Корво повлёк вцепившуюся в него Джессамину прямиком в город, не обращая внимания на разбегающихся, испуганных пальбой прохожих. Из-за ревущего ветра в ушах она не разобрала их крики, и тут Корво резко свернул на какую-то боковую улочку.
Зданьица Карнаки были пародией на архитектуру: старые, приземистые, деревянные, с изредка встречающейся и довольно неубедительной каменной кладкой. Булыжные мостовые были выбелены солнцем и пылью, которая тучами клубилась у них под ногами. Красные парусиновые навесы давно превратились в лохмотья.
Улица начала сужаться, домишки жались и наползали друг на друга. Заслышав позади лязг и громыхание, Джессамина попыталась обернуться – но Корво подтолкнул её ладонью между лопаток, заставив свернуть в очередной переулок.
По мере их углубления в город народу становилось больше. Люди шумели и пихались, и Джессамина, протискиваясь сквозь толпу, предположила, что они находятся недалеко от центрального рынка. В толчее передвигаться стало значительно труднее, и Корво снова прижал её к себе, чтобы её случайно не снесло людским потоком. Джессамине впервые было настолько скверно: от тяжёлого запаха потных тел, немилосердной жары, от накала ситуации и тревоги за покинутых друзей она почувствовала, что выдержка изменяет ей. Сглатывая слюну в попытке сдержать тошноту, она не вытерпела и громко обратилась к сосредоточенному профилю своего провожатого:
— Корво! Может, нам лучше спрятаться?
Корво, лихорадочно обшаривающий толпу взглядом, мельком покосился на неё, но больше никак не отреагировал. Джессамина оглянулась, но признаков близкой погони не увидела.
Попытки взять себя в руки оказались бесплодными. Застрявший в горле ком не желал уходить, а взмокшие ладони продолжали всё так же отчаянно цепляться за рукав шерстяного гристольского мундира. В неё то и дело врезались, её задевали чьи-то локти, людей было слишком, слишком много. В голове стоял сплошной туман: она не различала лиц, людской болтовни, выкриков рыночных торговцев – всё слилось в одно мутное пятно. Ей никогда ещё не было так тесно. Она потеряла всякое чувство направления и ощущала себя безвольным животным.
— Корво...
На сей раз, к её огромному облегчению, он втолкнул её на крыльцо какого-то здания. Несколько прохожих почему-то одарили их странными взглядами, пока они мешкали на лестнице: она, тяжело дыша, рассматривала огромную входную дверь, Корво, напротив, пристально всматривался туда, откуда они только что прибыли. Здание же было красивым, хотя и изрядно обшарпанным. Сбоку висела деревянная вывеска с выцветшими серконскими словами.
Джессамина обернулась вовремя, чтобы заметить возникшие в людском потоке зловещие чёрные фигуры, прежде чем Корво опять обхватил её за плечи и потащил к дверям.
Внутри их встретила ошеломительная прохлада. Было сильно накурено и очень темно – после яркого солнца пришлось некоторое время всматриваться в потёмки, чтобы притерпеться. Судя по всему, абсолютно все окна здания были закрыты ставнями, и солнечные лучи проникали внутрь лишь сквозь щели в дереве и камне. Горело несколько свечек, однако светлее от них не становилось.
Сперва могло показалось, что это жилой дом: глубокие кресла в передней, стенка волнистого стекла, за которой угадывается людское движение... Кто-то откашлялся, и, обернувшись на звук, она обнаружила некую особу – та без увлечения курила сигаретку и безучастно рассматривала вошедших. Джессамина, нахмурившись, уставилась на курильщицу, озадаченная состоянием её гардероба (если рваные лоскуты, заменяющие платье, можно назвать гардеробом).
Корво, не задерживаясь, пошёл вперёд. Его, видимо, не смутили ни странная обстановка, ни женщина у входа. Из глубины дома донеслось шлёпанье босых ног, дверь открылась и впустила смуглую, ярко накрашенную и столь же необременительно одетую серконку. Вид Корво и Джессамины её ничуть не обрадовал.
— No, no! I nostri solo le donne! – сердито махнув на них, воскликнула она.
Корво перебил её, шагнув навстречу; руки взмыли в воздух и принялись вычерчивать знаки. Женщина запнулась и далее внимала в молчании. Одно движение он повторил несколько раз с такой настойчивостью, что даже Джессамина поняла – это просьба о помощи, это мольба.
Обдумав сказанное, серконка решилась на что-то и, раздражённо прикрыв глаза, указала на дверь позади себя.
— Vai. L’ultima stanza a destra.
Корво обернулся к Джессамине и мягко коснулся её плеча, приглашая войти. Её до сих пор трясло от всего произошедшего, но она нашла в себе силы на полный достоинства учтивый кивок и последовала за Корво вглубь здания.
И лишь встретив в коридоре очередную девицу (самой приметной и фактически единственной деталью её одеяния был корсет) в компании довольно несимпатичного развязного типа, Джессамина осознала, куда именно их занесло. Некоторые отворённые двери вели в комнаты с убранством столь кричащим и роскошным, что никаких сомнений не осталось. Она упёрлась, но сильные руки, к которым она уже успела привыкнуть, повлекли её дальше.
Добравшись до конца коридора, Корво открыл последнюю дверь справа и поманил Джессамину внутрь. К счастью, это оказался довольно сдержанно обставленный кабинет.
— Мы тут спрячемся?
Не утруждаясь ответом, он углубился в комнату, туда, где стояли письменный стол, длинная кушетка и тумбочка с масляной лампой. Свет замерцал, когда Корво отодвинул тумбу в сторонку. Содеяв это, он вжался в узкое пространство, освободившееся между стеной и столом.
Он же не всерьёз предлагает спрятаться в этом закутке?.. Но тут, под нажимом его плеча, пришёл в действие скрытый механизм в стене, и деревянная панель открылась, словно дверь, за которой обнаружился очередной секретный проход. Джессамина даже рот приоткрыла от удивления: откуда он узнал, что здесь, в этом заведении, куда они попали под натиском обстоятельств, есть тайные ходы? Женщина в передней ему сказала?
Всё это, конечно, поразительно и весьма кстати, но Джессамине совершенно не хотелось пробираться по очередному узкому непроглядному туннелю неизвестно куда.
Он отвернулся от потайного коридора, встретил её взгляд и безотчётно поднял руки – но тут же опустил обратно, лишь слегка шевельнув пальцами. Джессамина, решив помочь, сделала шажок вперёд:
— Это путь наружу? Или там можно спрятаться?
На лице его отразилась хмурая задумчивость, и Джессамина рассердилась на себя – чего она ожидала, и как он должен был ей отвечать?
Вдруг Корво приблизился и схватил её за запястье. Первым побуждением было одёрнуть руку, но она сдержалась и заставила себя стерпеть столь тесное с ним соседство.
Он притянул её руку к себе, и несколько раз, в порядке опыта, постучал по раскрытой ладони указательным пальцем. Подождал. Снова постучал – медленно, целенаправленно. Джессамина быстро разгадала смысл этих загадочных манипуляций, и плечи её виновато опустились.
— Нет, морскую азбуку я тоже не знаю, - покаялась она.
Ей показалось, что Корво выругался бы, если бы мог, судя по дёрнувшемуся лицу и насупленным бровям. И тут её осенило. Она опять протянула ему ладонь и с коротким кивком предложила:
– Может, буквами? Вы... обучены гристольской грамоте?
Его рука неопределённо замерла в воздухе, но он все-таки кивнул.
Кожа на его грязных мозолистых пальцах была исцарапанной, потрескавшейся: Джессамина запомнила ощущение шероховатости, когда он осторожно чертил на её раскрытой ладони невидимые линии. Ей не сразу удалось сконцентрироваться на выводимых символах.
– «К», - прошептала она и получила в ответ медленный кивок. – «А», - ладонь дрогнула, когда он случайно царапнул её ногтем. Подняв глаза, она заметила, как сосредоточенно движутся его губы, словно он проговаривает слово про себя. – «Н»…
Женские крики - поток тревожной серконской речи – вынудили их прерваться и одновременно уставиться на дверь. От следующего крика – мужского – Джессамина судорожно ахнула. Корво немедленно схватил её и утащил в противоположный угол комнаты, где оба нырнули за кушетку. Из-за стены донёсся очередной вопль и какие-то шуршащие звуки, словно по полу что-то волокли. Как же их нашли так быстро? Обмирая в руках Корво, Джессамина попыталась что-то спросить, но он взглядом остановил её и прижал палец к губам.
Полоску света из-под двери рассекло надвое ступнями замершего по ту сторону человека. Джессамина не отрывала взгляда от силуэта, Корво – от двери. Секунды тянулись целую вечность.
Мощный удар распахнул дверь, и Джессамина содрогнулась, не забыв прижать ладони к губам, чтобы приглушить любые нечаянные звуки. Пришелец (кушетка скрывала обзор, но даже мимолётного взгляда хватило, чтобы понять: очередной ассасин) ворвался в комнату и тотчас устремился к секретному коридору, который они оставили открытым. Её внимание привлёк тихий щелчок над ухом; она лишь мельком успела отметить, что Корво взвёл курок пистолета. Оглушённая выстрелом, она в страхе шарахнулась в сторону, а он перемахнул через кушетку и ринулся к наёмнику, вопящему от боли в простреленной лодыжке. Тот вытянул руки, пытаясь перехватить летящего к нему Корво, но не справился с обрушившимся на него весом. Полетели осколки стекла и обломки тумбочки. Корво надёжно стиснул шею ассасина локтем и не ослабил захват даже в пылу драки, пока они сражались, врезаясь в стол и стены. Отчаянно вырывающийся наёмник начал задыхаться, его лицо быстро наливалось кровью от недостатка воздуха.
На глазах у Джессамины, цепенеющей от ужаса за кушеткой, Корво повторно выхватил пистолет, и, не выпуская врага, взвёл курок, приставив дуло к виску ассасина. Под грохот выстрела и слабый возглас императрицы стена покрылась кровавыми потёками.
Тело ещё не успело упасть, а Корво уже пересекал комнату, чтобы замкнуть дверь. Джессамина, держась за стену, поднялась на ноги, не в силах оторвать взгляд от простреленной головы на полу.
Корво бегло покосился на неё прежде, чем приступить к делу. Подсев к поверженному ассасину, он стянул с него длинный чёрный плащ, деловито обшарил карманы, добыв, таким образом, несколько пуль, а затем вдруг принялся сдирать с себя гристольский мундир, в нетерпении обрывая пуговицы. Джессамина растеряно наблюдала. Что с ним? Внезапная догадка привела её в панику.
— Вы ранены?
Он, не оборачиваясь, помотал головой, но занятия своего не прервал. Смяв мундир, он обтёр им лицо от чужой крови, забрызгавшей ему щёку и волосы. Отбросив испачканную вещь в сторону, он облачился в кожаный плащ висельника, после чего обратил всё своё внимание на застывшую у стены Джессамину. Под его пристальным взором та ощутила, что лицо загорается румянцем, не имеющим отношения к сдающим нервам. Корво осмотрелся и, подступив к закрытому окну, сдёрнул с крючков одну из штор. Вернувшись, он показал ей добычу – с той же доброжелательностью в глазах, с которой он впервые посмотрел на неё в музыкальном зале дворца Россини. Джессамина сглотнула и попыталась не вспоминать, что буквально только что наблюдала, как он выстрелом снёс человеку голову.
Она опасливо потрогала протянутую штору, и, видимо, недоумение ясно отразилось на лице, потому что Корво сам набросил ткань ей на голову, обернул плечи и свободно завязал концы на груди. Эти простые, размеренные действия оказались странно успокаивающими, и Джессамина не стала сопротивляться, хотя не вполне поняла, зачем он это делает, и что это им даст. Причина наверняка имелась: во всяком случае, по завершению действа Корво выглядел удовлетворённым.
Бережно взяв её за руки, он, пятясь, повёл её к тайному ходу. Джессамина не спускала с него глаз, чтобы не смотреть на окровавленное тело под ногами. Она не стала переспрашивать, куда они направляются – обмен информацией грозил затянуться на неопределённое время, которым они не располагали.
Она вошла в коридор, и Корво, как тогда во дворце, закрыл потайную дверь. Но темнота здесь, к счастью, не была абсолютной. Слабый свет исходил из небольших, явно рукотворных прямоугольных дыр в стене. Проходя мимо первой, Джессамина уловила некое движение. Добравшись до второй, она нарочно приостановилась и заглянула внутрь. Так выяснилось, что таинственные отверстия – не что иное, как смотровые глазки в комнаты борделя.
— Ой, - пробормотала она, сгорая от стыда; страх почти полностью смыло волной смущения. Ушей достиг еле слышный вздох, лёгкий намёк на звук: Джессамина даже в потёмках заметила, что глаза Корво весело блестят, а губы чуть приоткрыты. Она вспыхнула и поспешно отвернулась. Он смеялся над ней.
В конце узкого коридора свет приобрёл золотистый оттенок: источником оказалась протекающая масляная лампа, одиноко свисающая с потолка. Изъеденное трухлявое дерево на стенах сменилось неровными кирпичами и прессованной глиной. Джессамина так погрузилась в переживания, что совершенно не смотрела под ноги и свалилась бы в отверстие, что зияло в полу прямо под светильником. Когда под ступнёй оказалась пропасть, по телу пробежала дрожь, порождённая внезапным ощущением высоты, но Корво подоспел вовремя: подхватил её и помог удержать равновесие. Протиснувшись мимо приходящей в себя Джессамины, он опустился на четвереньки, повернулся и начал спускаться по неприметной лесенке. Поглядев на неё снизу вверх, он сделал знак следовать за ним.
К счастью, спуск оказался недолгим. В какой-то момент она ощутила руки Корво на своей талии и до того поразилась, что безропотно позволила стянуть себя вниз. Он опустил её на землю, и Джессамина сморщилась от ударившего в нос кошмарного смрада. Она оглядела тускло освещённое мерцающими светильниками пространство: уходящие куда-то вбок мостки, низкие сводчатые потолки, скруглённые стены. Здесь царили прохлада, промозглость и омерзительное зловоние. Хлипкая решётка, брошенная над мутным, лениво ползущим внизу потоком, вела на противоположную сторону.
Канализация.
Джессамина улыбнулась, вспомнив пальцы, медленно рисующие буквы на её ладони. Она поплотнее обернулась в импровизированную накидку, чтобы хоть как-то спастись от вони, и удивилась его предусмотрительности.
— Так это от запаха, да, Корво?
Тот внимательно изучал окружение, но, услышав вопрос, обернулся и отрицательно покачал головой и, не пытаясь ничего объяснить, повёл её вглубь подземелья.
Канализации тянулись бесконечно, но никаких иных опасностей, кроме отвратительного запаха, не таили.
Они шли ровным быстрым шагом, и Корво, по-прежнему настороженный и бдительный, хотя бы не выглядел таким взвинченным и готовым чуть что пуститься наутёк с нею в охапке. Джессамина мучительно размышляла о том, как далеко она удалилась от дворца, и о том, что сталось с Эссеном и Россини. Она решила, что по возвращению в Виллу первым делом прикажет собирать вещи и готовиться к отплытию в Гристоль. Оставаться на Серконосе бессмысленно, не говоря уж о том, что небезопасно. Но стоит ли ждать Эссена? Не бросать же лорда-защитника на произвол судьбы. Собрать солдат и отбить дворец штурмом? Нет... Эссен определённо предпочёл бы, чтобы она возвращалась без него.
Кто знает, может, Россини о нём позаботится, и они встретятся уже в Дануолле.
Неясный шум отвлёк её от печальных дум, и, подняв взгляд, она обнаружила нескольких человек, сидящих вдоль стены на старых газетах. Они жались друг к другу, кутаясь в ветхие одеяла и рваное тряпьё. Бездомные.
Бедолаги, подумала Джессамина. И в гристольских городах живут такие вот неприкаянные души, хотя, конечно, она впервые видит их так близко. Поравнявшись с бродягами, Корво притянул её поближе к себе, но она не удержалась и бросила беглый взгляд на их лица.
Им встретилось ещё несколько подобных группок: кто бродил вдоль канала, кто дремал за ящиками и коробками в свете тусклых масляных светильников. Никто из них, видимо, не вызывал у Корво доверия, поскольку он то и дело менялся с нею местами, пряча от чужих взглядов. Он расслабился не раньше, чем они свернули в очередную ветку коллектора, оставив прибежище бездомных позади.
В конце концов, измученная раздумьями Джессамина заговорила:
— И как это вы только разбираете, куда идти. По-моему, все туннели выглядят совершенно одинаково.
Корво тотчас обернулся на звук её голоса. Она почти успела забыть, насколько тяжёлый у него взгляд.
— Или мы просто тянем время?
Корво продолжал задумчиво разглядывать её с высоты своего роста, и Джессамина невольно поёжилась и подняла руки, чтобы поправить накидку. Прежде никто не осмеливался смотреть на неё столь пристально, столь... вызывающе. Нет, в его взоре не было ни похоти, ни враждебности. Просто это был очень пронзительный, мощный взгляд.
Она первая опустила глаза.
— Я знаю, что вы не можете ответить. Просто... мне так неловко, что я ничем не могу помочь.
На сей раз Корво сразу отвернулся, но демонстративно коснулся пальцем головы. Она кивнула. Разумеется, ему хорошо знакомы эти лабиринты. Он элитный убийца, висельник до мозга костей, и наверняка знает остров вдоль и поперёк. Можно было бы догадаться, сказала себе Джессамина и решила поинтересоваться, действительно ли он обучался на Виселицах, и правда ли Серконос – его родина. Но не успела: они свернули в тупик. Она сперва решила, что они заблудились, но Корво уверенно направился прямо к кирпичной стене и указал на лестницу, уводящую вверх к металлическому люку.
Она кинулась к нему, а он кивнул наверх. Пламенно надеясь, что это окончательный путь наружу (прогулка по канализации с каждой минутой становилась всё невыносимее), Джессамина медленно карабкалась позади него, не отрывая глаз от переступающих с перекладины на перекладину сапог. Когда Корво остановился, она обратила лицо вверх, наблюдая, как он отпирает и осторожно приоткрывает люк. Удостоверившись, что им ничего не грозит, он до конца откинул крышку и, подтянувшись, скрылся из виду.
Джессамина поспешила следом, собираясь выкарабкаться на волю самостоятельно, но крепкие руки всё равно подхватили её и вытянули из колодца. Корво опустил её на землю, и она отряхнулась и коротко поблагодарила, пока он озирался по сторонам.
Это был очередной узкий переулок, окружённый покосившимися домиками, совсем крошечными по сравнению со зданиями на рыночной площади. Здесь не было ни души, если не считать старого бродячего пса, грустно обнюхивающего булыжники в поисках чего-нибудь съестного. Корво, взяв Джессамину за плечо, вывел её из затенённого тупичка на безлюдную улицу, и она с интересом огляделась. Судя по бедным и редким лачугам, они оказались на самой окраине Карнаки. Улица, видимо, вела прямо на побережье, превращаясь за чертой города в грязную грунтовую тропку с несколькими жалкими хибарами вдалеке. Когда они перешли дорогу, Джессамина оглянулась и почти разглядела далёкий, скрытый в знойном мареве дворец.
Корво направился к обветшалому сарайчику, по всем признакам походящему на овощную лавку. Неподалёку отмахивалась хвостом от мух изнурённая жарой кляча, запряжённая в старую, нагруженную тюками телегу. Дверь лавчонки была открыта, и на пороге стояла, обмахиваясь веером, пожилая серконка.
Корво замедлил шаг и несколько раз настойчиво махнул Джессамине – жест, который она поняла как «постой здесь» и послушно остановилась, терпеливо дожидаясь его под палящим солнцем.
Она с любопытством наблюдала, как старуха с веером уставилась на пришедшие в движение руки Корво. Неужели на Серконосе все знают язык жестов? Интересно, что он ей говорит? Объясняет, кто они и что с ними случилось? Или просит убежища? Она огляделась, но не заметила ничего особенного, кроме телеги с овощами у входа.
Старуха заговорила по-серконски, указав на убегающую вдаль грунтовую дорогу к побережью, потом громко позвала кого-то. Из хибарки показался старик. Наверно, это её муж, решила Джессамина.
Выслушав свою благоверную, старик покивал, смерил взглядом сначала Корво, а потом Джессамину, и протянул руку. Корво подошёл ближе и достал из кармана пригоршню монет. Джессамина нахмурилась, но пожилой серконец несомненно остался доволен полученной суммой и, пошаркав к лошади, кивнул на телегу.
Обернувшись, Корво тоже указал на повозку и потянул Джессамину за плечо, когда она оказалась в пределах досягаемости. Она встала рядом, но в телегу не полезла.
— Вы заплатили им? – строго спросила она, пытаясь добавить, что не стоило ему тратить на неё свои деньги, но он прижал палец к губам и снова подтолкнул. Она неохотно повиновалась. Корво подсадил её, взобрался следом и, устроившись рядом на тюке с овощами, стукнул в стенку повозки. Щёлкнули поводья, старик подстегнул лошадёнку, и телега, вздрогнувши, отправилась в путь.
Джессамина молча смотрела, как мало-помалу уменьшается фигурка старухи, что вышла проводить их, как удаляются дома карнакской окраины. Проглотив ком в горле, она перевела взгляд на далёкий дворец. Всего лишь несколько часов назад она наблюдала те же пейзажи в компании верного лорда-защитника из безопасного удобного экипажа, а теперь трясётся на скрипучей телеге рядом с висельником. Вздохнув, она покосилась на своего попутчика.
Тёплый ветер шевелил пряди его тёмных волос, взгляд тоже был устремлён на город. Джессамина, раз уж опасности остались позади, решила воспользоваться возможностью и украдкой рассмотреть Корво из-под своего капюшона.
Он был молод. Быть может, постарше Россини, но без малейшего намёка на выхоленность и элегантность его светлости. Корво выглядел, как человек, изрядно потрёпанный жизнью. Лёгкая щетина, резкие, рельефные черты лица, тонкий старый шрам, едва различимый на щеке. Корво вдруг повернул к ней голову, и Джессамина замялась, пытаясь подыскать слова, оправдавшие бы её неделикатность:
— Мы... мы ведь возвращаемся?
Он кивнул и поднял было руки, но тут же уронил их обратно на колени. Щека еле заметно дёрнулась. Джессамина решила, что таким образом он выражает досаду и раздражение. Он не только немой, но и, судя по всему, очень сдержанный человек. Она невесело усмехнулась – их усилия наладить общение безнадёжны. Но, сидя с ним плечом к плечу в тряской телеге, она протянула – а он бережно взял в руки – обращённую к небу ладонь.
Корво некоторое время раздумывал, нежно удерживая её кисть. Когда палец начал осторожно вычерчивать буквы, на Джессамину вдруг снизошло странное спокойствие – явный знак глубокого и неумолимо наступающего изнеможения.
— «Д», - промолвила она и почувствовала, что он кивнул.
Повозка подскочила на ухабе, и они тихонько, небольно столкнулись головами.
— «О».
Она расслабила плечи и, устраиваясь поудобнее, поджала ноги, в то время как Корво свесил свои за борт телеги.
— «М»? – уточнила она, когда колесо попало в колдобину, и его палец неловко скользнул по ладони.
Очередной кивок. Очередная буква.
— «О», - веки Джессамины отяжелели, и она заморгала, пытаясь отогнать навалившуюся сонливость. Пекущее солнце и изматывающее напряжение последних часов исподволь делали своё дело.
— «Й», закончила она. Корво убрал руки, оставив её ладонь висеть в воздухе. – Домой.
Она медленно опустила руку и посмотрела на него. Корво ласково кивнул. «Домой». Слово было таким отрадным и успокаивающим, что она чуть не забыла, о чём вообще спрашивала.
Мимо тянулся нескончаемый песчаный пляж, город вдали становился всё меньше и меньше. Джессамина, чувствуя, как тяжелеет голова, прикрыла глаза, сморённая жарой... и вскоре заснула, привалившись к сильному плечу.
Следующая глава
Предыдущая глава